Мертвый пляж

Осенью прошлого года на Камчатке (если точнее – в районе Авачинского залива, на Халактырском пляже – популярном месте отдыха местного населения) случилось натуральное экологическое бедствие.   Сначала серфингисты стали жаловаться на ожоги роговицы, а через пару недель пляж завалило мертвыми обитателями океана, а также клочками плотной пены желтоватого цвета.

История попала в СМИ, но в отличие от другого недавнего ЧП в Арктике – разлива нефтепродуктов в Норильске, вызвала куда меньший резонанс. И объемы ущерба природе (по крайней мере, выявленные) меньше, и источник его (а значит – и виновник) был не столь очевиден.

Пока официальные власти и эксперты разводили руками, общественники, как водится, выдвигали свои версии. Сразу две.  По одной, некое судно слило в воду нефтепродукты. Кандидатов на эту роль хватает, вдоль берегов Камчатки проходит оживленный морской путь. Вдобавок примерно в это время там проходили флотские учения, что добавляет к потенциальным виновникам еще и военные корабли. Согласно второй версии, утечка ядовитых веществ произошла с Козельского полигона сельскохозяйственных ядохимикатов, который находится в девяти километрах от океана, фактически на берегу речки в этот океан впадающей (правда, на тридцать километров севернее пляжа). Так что возможность отравить воду у полигона имелась, что, конечно, не означает, что его сотрудники этой возможностью воспользовались.

Проблемой обеих версий стало даже не отсутствие прямых доказательств, а данные официальных экспертиз. Химический анализ проб воды с места событий показал повышенное содержание в ней нефтепродуктов и фенола, но явно недостаточное, чтобы вызвать массовую гибель обитателей океанического дна. Обследование Козельского и соседних полигонов не показало каких-то следов разрушений или эрозии почвы, иначе говоря, следов событий, которые могли повлечь утечку. А помутнение реки, на которое ссылались экологи, можно объяснить обильными дождями. В пользу этого говорили и аналогичные помутнения, не раз наблюдаемые в прошлые годы, и молодь лосося, которую заметили в реке (в случае утечки, она подверглась бы наиболее сильному отравлению, чего не случилось).

Общественники не опустили руки и выдвинули третью версию: в океан попало некое особо ядовитое вещество, действующего в очень малой концентрации, потому и не удалось определить его ни в воде, ни в тканях погибших животных. В общем, некий аналог «Новичка», но для флотского применения. Странно, но Петрова и Баширова никто из местных жителей осенью на Камчатке не наблюдал.

К концу осени, когда был проведен определенный объем исследовательской работы, свои версии стали выдвигать и ученые. К сожалению, они вызвали меньше внимания со стороны массмедиа, так что, попробуем восполнить этот пробел.

Специалисты кафедры гидрологии суши Географического факультета МГУ предположили, что здесь произошел так называемый «красный прилив». Так называют массовое размножение одноклеточных микроорганизмов. В следствие чего, вода обедняется кислородом, вызывая замор, а сами микроорганизмы могут выделять токсины, в том числе обладающие токсичным действием на животных и людей. В результате, по мнению гидрологов, маломобильные морские животные погибают, а рыбы, птицы и млекопитающие успевают покинуть опасную территорию.

В принципе, версия довольно правдоподобная, «красные приливы» на Камчатке случаются регулярно (их учащение связывают с хозяйственной деятельностью человека, негативно влияющей на морскую экосистему). Только в нашем веке в той же Авачинской бухте их наблюдали дважды до событий этой осени.

Но другие ученые указали и на слабые места этого утверждения. Обычно причиной «красных приливов» здесь становится инфузория Mesodinium rubrum. Но они не выделяют никаких токсинов, вызывая только обеднение воды кислородом. Поэтому во время этих «красных приливов» никакой массовой гибели фауны океана не наблюдалось.

Иногда размножение инфузорий способствует росту популяции динофитовых водорослей (динофлагеллятов), которые поглощают инфузорий, а сами являются кормом для рыб как часть планктона. Некоторые динофлангелляты могут вырабатывать нервнопаралитические токсины и когда они участвуют в образовании «красного прилива» это, порой, сопровождается массовыми отравлениями рыб. Но в данном случае рыбы, как раз не пострадали. Также известно, что люди, попадавшие в зону «красного прилива», вызванного динофлагеллятами, жаловались не на ожоги глаз, а на головную боль и тошноту (что более характерно для токсинов).

Тогда другие ученые предложили свое объяснение случившемуся, которое тесно увязано с местом образования загрязненного пятна (хорошо видимого на фотографиях из космоса). В этом им помогла карта температуры воды вдоль берега Авачинского залива в сентябре 2020 года, которую составил Владимир Коломойцев из Петропавловска-Камчатского.

Согласно схеме течений в этом районе, логично предположить, что пятно распространялось с севера на юг, так что оно должно было возникнуть где-то севернее, между устьем реки Налычева и Шипунским полуостровом. Иначе загрязненная вода переместилась бы совсем в друге районы. А на карте Коломойцева как раз в этой зоне отмечена некая температурная аномалия (вода теплее на два градуса, чем в остальной части залива).

Авторы альтернативной гипотезы предположили, что где-то в этом месте произошло извержение подводного гейзера, нагревшее воду и обогатившее ее минералами, железом, которые в свою очередь активизировали популяции придонных микроорганизмов. Не исключено, что в водах гейзера присутствовала и нефть, которая стала источником того самого фенольного и нефтяного загрязнения вод залива.

Донные микроорганизмы, как известно, разлагают органику. Резкий рост их численности активизировал эти процессы, вызывая эрозию морского дна, что стало причиной гибели других его обитателей – водорослей, моллюсков, которыми и был заполнен Халактырский пляж. Зато теплая вода и обилие донных микроорганизмов обеспечили пищей упомянутых ранее инфузорий и динофлагеллятов, которые вызвали очередной «красный прилив».

У эрозии дна есть еще одно последствие, она способствует повышенному выделению в воду сероводорода и серного ангидрида из осадочных пород. Пузырьки серного ангидрида, путешествуя с течением и выходя на поверхность, могли породить аэрозоль серной кислоты, от него-то и пострадали глаза серфингистов.

Обе версии объединяет одно – механизм бедствия запустили не люди, а сочетание природных явлений. И значит, оно вполне может повториться как в этом районе, так и где-то еще. В результате, мы имеем две стратегии снижения подобного риска разной направленности. Если правы природозащитники и дело в людях – необходимо развитие мониторинговых структур, отслеживающих соблюдение экологических норм всеми участниками хозяйственной деятельности в регионе. А если правы ученые, то необходимы вложения в исследования океана (и его дна), позволяющие лучше понять природу «красных приливов», определить местоположение подводных гейзеров и т.п. Чтобы потом мониторить уже происходящие в природе процессы (управлять ими мы если сможем, то еще не скоро). Лично я сделал бы ставку на ученых. И не только потому, что они как правило превосходят общественных активистов в компетентности. Хотя это, конечно, самый главный аргумент в пользу науки.

Есть и еще одно важное обстоятельство. Практика показывает, что декларируемые меры по наведению экологического порядка в деятельности юрлиц обычно так и остаются «благими намерениями», выделенные средства уходят «в песок», и растет скорее уровень коррупции, чем экологической безопасности. А вот дополнительные исследования океана с высокой долей вероятности принесут новые полезные знания человечеству.

Сергей Исаев