«Мы двуликий сельский Янус»

Осенью 2017 года впервые в России прошел крупнейший международный аграрный форум «Агро-БРИКС», в котором приняло участие более 100 аграрников из 30 стран мира. «Чердак» поговорил о том, перед какими вызовами стоит село в XXI веке, какую роль в его развитии играют новые агро- и биотехнологии и что такое развитие через культуру, с организатором форума, кандидатом экономических наук, директором Центра аграрных исследований РАНХиГС Александром Никулиным.

— Россия давно перестала быть крестьянской страной. У нас три четверти населения живет в городах. Насколько теперь изучение сельского хозяйства в России по-прежнему важно? И каково место России в осознании общемировых аграрных проблем?

— Да, в России примерно 25% населения живет в сельской местности. Но что это означает для сельского развития страны в целом? Например, в Индии — 67%, в Китае — 46%, в ЮАР — 35%, в Бразилии — 17%, а в США — 18% сельских жителей. Многое здесь определяется в целом качеством сельско-городской жизни. Например, малые города России порой чаще похожи на большие деревни, чем на города, а ведь в них проживает еще почти четверть населения страны. Конференция показала, что место России в процессах современного сельского развития уникально. Наша страна, как и сто лет назад, являет собой эпицентр международных аграрных противоречий и альтернатив сельского развития. Мы двуликий сельский Янус, в котором самым невероятным образом переплетаются аграрные характеристики развитых и развивающихся стран.

— И в чем же это проявляется?

— Например, иностранные участники нашей конференции, большинство из которых впервые оказались в России, только здесь осознали, что современная Россия — это не крестьянская страна. Мои бразильские, индийские коллеги с изумлением говорили: «Оказывается, у вас нет крестьян!» А ведь они были воспитаны на выдающихся образцах художественной и научной русской литературы, посвященной крестьянству. Да, с одной стороны, крестьян у нас нет или почти нет, как в Западной Европе или в Северной Америке. И, как в большинстве западных стран, пространства сельской России заселены стареющим населением, находящимся под прессом демографической депопуляции и социально-экономической заброшенности в отличие от все еще переполненных сельской молодежью (часто бедной и безработной) регионов развивающихся стран.

С другой стороны, сельскую Россию объединяют со странами БРИКС и развивающимися странами сходные проблемы социально-экономической поляризации между так называемым мелким — крестьяне и фермеры — и крупным аграрным производством, агрохолдингами, а также значительный разрыв в уровне жизни и социальной инфраструктуре между городом и селом.

— Одна из пленарных сессий была названа «Русская революция и ее влияние на крестьяноведение». Неужели это событие серьезно отразилось на мировом крестьяноведении? Откуда такая устойчивая связь судьбы крестьянства и революции?

— Конечно, еще как отразилось! Мы не должны забывать, что в России начала XX века, на 85% состоявшей из крестьян, произошедшая революция являлась также в значительной степени крестьянской. Столыпин, Ленин, Чаянов, каждый на свой лад: правый, левый, народнический — сформулировали рекомендации, что делать с крестьянством в процессах ускоренной модернизации XX века. Конференция показала, что эти классические рекомендации по-прежнему остаются актуальными, дискуссируемыми, применимыми не только в крестьяноведческой теории, но и, главное, и в политической, экономической социальной практике сельско-городских реформ современных развивающихся стран. Об этом говорили в своих докладах крупнейшие зарубежные крестьяноведы — профессора Теодор Шанин, Генри Бернстайн, Штефан Мерль. Голландский профессор ван дер Плуг представил на конференции свою только что переведенную на русский язык книгу «Чаяновский манифест» о значении идей Чаянова для развития крестьянства в XXI веке. В наш Центр аграрных исследований обращались коллеги из Китая, Бразилии, Индии с просьбами в организации переводов и консультаций на китайский, португальский, английский языки текстов Чаянова и исторических документов Крестьянского интернационала. А вообще, говоря ироническим, но в сущности абсолютно верным языком Андрея Платонова, именно русская революция положила начало освобождению всех «цветных и разукрашенных народов».

— Какие еще ключевые идеи и вопросы обсуждались на конференции?

— Вопросы аграрного труда в условиях избыточного сельского населения, пожалуй, являлись центральной дискуссионной темой. У крестьян развивающихся стран раньше имелось больше возможностей мигрировать в города, превращаясь там в горожан, наемных работников в промышленности или сфере услуг. Теперь эти люди, неспособные прокормиться со своей земли, все чаще вынуждены искать поденную, грязную, низкооплачиваемую работу за пределами своих хозяйств. Порой в других странах, на иных континентах. В этом состоит существенное противоречие современного мирового сельского хозяйства не только в беднейших странах третьего мира, но и в достаточно динамично развивающихся странах Латинской Америки, в Индии, ЮАР, Китае. Например, Китай безусловно показал в последние десятилетия высочайшие темпы роста не только промышленности, но и сельского хозяйства. Тем не менее 140 млн китайцев — а количественно это почти все население современной Российской Федерации — преимущественно сельских жителей, живут не просто за чертой бедности, но на грани голода.

Чрезвычайно дискуссионными были вопросы так называемой ускоренной аккумуляции и концентрации земельных ресурсов, осуществляемых национальными и транснациональными агрохолдингами и даже правительствами некоторых стран. Ряд критически настроенных участников определяют это как land grabbing — земельное ограбление локальных сельских сообществ, ведущее к росту социальной напряженности во многих сельских регионах мира.

Агроэкстрактивизм — достаточно новый термин, обозначающий буквально ускоренное высасывание природных и человеческих ресурсов из локальных территорий с тяжелыми экологическими и социальными последствиями, также был в центре многих критических дискуссий.

Неоднократно в докладах анализировались направления и формы стремительной экспансии Китая в сельское хозяйство стран Южной Америки, Африки, Азии. Тут основной дискуссионный вопрос: это новые формы международной кооперации или неоколониализма, когда старого мирового аграрного гегемона США вытесняет агрогегемон новый — Китай?

Актуальной темой оказалась и проблематика возрождения консервативного национализма во многих сельских странах БРИКС. Эта идеология противопоставляет себя либерализму, однако она в свою очередь подвергается критике и со стороны левых, марксистских, и народнических идеологий.

Еще одна сквозная тема конференции — активное сопротивление сельских жителей глобальным аграрным преобразованиям, в которых именно самим сельским жителям места и не находится. Причем это сопротивление проявляется не только в приспособительном стиле «оружия слабых», но расширяется в организованные крестьянско-фермерские движения со своими идеологиями и политическими программами.

— На круглом столе «Коллективное земледелие и кооперация» были докладчиками только китайцы и россияне. Означает ли это, что коллективное земледелие изжило себя и это уже архаичные формы, доставшиеся нам и Китаю в наследство от коммунистического режима?

— Ну, во-первых, давайте сразу уточним, что «коллективное земледелие» и «кооперация» — это не синонимы. Например, в странах Западной Европы, Северной Америки, Японии нет коллективного земледелия, но там чрезвычайно развиты самые разнообразные формы сельскохозяйственных кооперативов, в которых успешно состоит большинство фермерских хозяйств. И российские, и китайские коллеги прежде всего обсуждали трудности становления и развития сельскохозяйственных кооперативов в собственных аграрных экономиках, причины их неэффективности в сравнении с западными аналогами. Что интересно, китайские аграрники подчеркивали, что если проблемы в развитии сельскохозяйственных кооперативов Китая будут нарастать, тогда возможна постановка вопроса о формах развития именно новых коллективных хозяйств в Китае. На мой взгляд, это довольно парадоксальное утверждение. Мы договорились с китайцами во время наших будущих встреч еще уточнить и обсудить подобного рода альтернативы.

Вообще, формы коллективного земледелия существовали, могут и будут существовать в различных сельских мирах. Опасно и неправильно, когда исключительно на них делают ставку в аграрной экономике, чему свидетельствуют коммунистические эксперименты прошедшего века. Прежде всего, Китай и Россия в этой сфере имеют чрезвычайно обширную историческую традицию, которую, безусловно, необходимо переосмысливать в современных условиях.

— Какую роль играют новые технологии, развитие биотехнологий и наукоемких методов ведения хозяйства в развитии агрокультуры в России и в мире? Как Россия выглядит на общемировом фоне? У кого из стран самое высокотехнологичное сельское хозяйство?

— Роль новых агро- и биотехнологий сейчас во многом является решающей для всей мировой экономики и науки. Благодаря произошедшим здесь революционным изменениям современный аграрный сектор порвал со своей репутацией вечно отсталого и консервативного хозяйства, являясь теперь одним из технологических лидеров всемирной экономики. Сто лет назад автомобиль был сложней, дороже, комфортабельней трактора. Сейчас современные и мощные тракторы «Фендт» или «Джон Дир» дороже, сложней, комфортабельней автомобилей «Мерседес» или «БМВ». Да, неуклонно растет население Земли, но еще быстрее, слава богу, происходит рост производительности труда в сельском хозяйстве. Конечно, все ускоряющийся аграрный прогресс не безопасен, рискован как в биотехнологическом, так и в социально-экономическом смысле.

Кроме того, в условиях современной глобальной экономики продолжается поляризация регионов на высокотехнологичные «аграрно-силиконовые долины» и примитивно-архаичные «депрессивно-катастрофичные пустыни».

Россия и тут находится в середине противоречий мирового сельского развития. В нашей стране имеются как отдельные оазисы высокотехнологичного и высокопроизводительного сельского хозяйства, так и обширные пустоши сельской заброшенности. Например, важнейший показатель производительности сельского хозяйства — показатель добавленной стоимости в расчете на одного работника. Несколько лет назад среднемировая добавленная стоимость в сельском хозяйстве на одного работника составляла примерно $ 1250, в Индии — примерно $ 700, в Китае — примерно $ 800. В остальных странах БРИКС этот показатель был существенно выше: в Бразилии — около $ 5600, в ЮАР и в России примерно по $ 6300. Тем не менее в целом все страны БРИКС по этому показателю основательно отстают от сельского хозяйства западных стран: в США это примерно $ 50 000 долларов, в Японии — около $ 43 000.

А чемпион в производительности сельскохозяйственного труда — это, между прочим, маленькие Нидерланды: они более чем в 10 раз обгоняют здесь США.

— А что может предложить Россия миру сегодня для разрешения современного аграрного вопроса?

— А что такое современный аграрный вопрос? Конечно, это не просто рост аграрного производства любой ценой и это не чисто сельскохозяйственный вопрос, потому что в современном мире село и город все туже переплетаются многочисленными зримыми и незримыми отношениями разнообразных взаимодействий. Поэтому сейчас аграрный вопрос — это фактически сельско-городской вопрос.

Вот, например, в рамках нашей конференции было организовано специальное заседание, посвященное празднованию Всемирного дня продовольствия. Вообще, во многих странах мира этот праздник весьма популярен и почитаем, он сопровождается демонстрациями, шествиями. И каждый год этот праздник организуется под новым слоганом, утвержденным Всемирной продовольственной организацией. Слоган 2017 года: «Изменим будущее миграционных потоков. Инвестируем в продовольственную безопасность и сельское развитие». В выступлениях наших ведущих специалистов Евгении Серовой, Татьяны Нефедовой, Алексея Наумова были проанализированы основные направления сельско-городских миграций в России и за рубежом.

Особо отмечалось, что не только громадные миграционные потоки из села в город, но также и мощные потоки дачников из города в село определяют сельско-городские взаимодействия современной России. По числу дач на душу населения наша страна уверенно занимает первое место в мире. Сейчас наряду с традиционным крестьяноведением формируется новейшее направление сельской социологии — дачеведение, где российские исследователи занимают ведущие позиции.

Сверхкрупные агробизнес-структуры — агрохолдинги России — являются также ярчайшим феноменом мирового сельского развития. Здесь одним из важнейших вопросов является социальное взаимодействие агрохолдингов с окружающими их территориями. Вопрос очень дискуссионный, конфликтный, где Россия также сейчас является первопроходцем.

Далее, экологизация земледелия и вообще сельской жизни — у нас в России в последние годы наблюдается здесь неуклонный рост деловой и общественной деятельности. Именно в этой сфере открываются новые перспективы для малых семейных и локальных форм сельской экономики.

Наконец — и это, пожалуй, главное — интегральное активистское сельское развитие через культуру. Иностранные аграрники, в особенности изучающие проблемы крестьянской самоорганизации и сопротивления, задавали мне неоднократно вопрос: «А за какие ресурсы у вас борются сельские жители: за землю, за воду, за рынки?» Я отвечал: прежде всего — за культуру.

Этот мой ответ вызывал их недоумение, до тех пор пока в воскресенье, день экскурсии участников конференции, мы не отправились на сельских автобусах-пазиках (на более комфортабельных автобусах было не проехать) в экопоселение «Ковчег» Калужской области, где последние 15 километров пути представляют собой раздолбанную дорогу, не ремонтировавшуюся с колхозных времен. К тому же погода была в тот день отвратительная: холод, ветер, дождь. Поля вокруг бывшей колхозной дороги, как это типично для нашего Нечерноземья, заросли лесным кустарником и борщевиком. Коллеги из Бразилии, Индии, Китая и ЮАР, колыхаясь на таком бездорожье, подбадривали себя и меня замечаниями, что в своих странах видали сельские дороги и похуже.

Но вот мы приехали в экопоселение, где его жители провели для нас семинар, на котором рассказали о направлениях реосвоения сельских пространств России через новые формы экологического общежития с сохранением и преумножением историко-культурного развития и образования локальных территорий. В заключение местной театральной труппой, с успехом выступавшей даже на международных театральных фестивалях, был показан красочный детский музыкальный спектакль «Сказка о царе Салтане», вызвавший бурю признательности и восторга всех зарубежных и российских участников нашей конференции.

На следующий день иностранные коллеги, обращаясь к своим впечатлениям от поездки, неоднократно мне говорили: «Да, теперь мы поняли, что это значит в сельской России — развитие через культуру!»

— Значит, не только экономика, но и культура определяют современное сельское развитие?

— Безусловно. Наша статистика любит подчеркивать, что в последнее время российский сельхозэкспорт растет, достигнув отметки почти в 17 млрд долларов в год. Он превзошел на миллиарда полтора цифру экспорта российских вооружений. К 2020 году планируется довести экспорт нашей аграрной продукции до $ 20 млрд. Да, у России есть хорошие перспективы роста аграрной продукции и внутри страны, и за рубежом. Но не будем при этом забывать, что США уже, например, экспортируют ежегодно сельхозпродукции примерно на $ 150 млрд, Бразилия — на $ 85 млрд, маленькие Нидерланды — на $ 74 млрд и даже наш сосед Польша — на $ 22 млрд. Здесь есть нам еще куда стремиться и кого обгонять.

Но, подчеркну еще раз, наш устойчивый аграрно-экономический рост невозможен без переосмысления и развития российских достижений и находок в сфере организации социальных и культурных форм жизни кооперации, экологических, краеведческих и культурных инициатив сельских и городских жителей. Историю экспорта идей аграрно-экономической революции XX века Россия продолжит современностью экспорта идей культурно-экологической сельской эволюции XXI века. Состоявшаяся конференция — тому убедительное подтверждение.

Ольга Орлова