Словосочетание «храм науки» – это первое что приходит в голову, когда входишь в здание Центра коллективного пользования «SPF – виварий» Института цитологии и генетики СО РАН. Как и положено, возле «храма» – памятник «тотемному животному» современной генетики: лабораторной мыши. Этот памятник (автор проекта Андрей Харкевич) был открыт 1 июля сего года. Он появился не случайно, мыши – главные обитатели «SPF– вивария», хотя там живут еще крысы и хомяки. Английская аббревиатура «SPF» (SpecificPathogenFree) обозначает, что в виварии содержатся животные свободные от патогенов – микроорганизмов, способных вызвать какие-либо заболевания. Речь идет именно о «свободе» от патогенов, так как вообще без микроорганизмов ни одно существо не живет.
При входе в храм соблюдается определенный ритуал, в данном случае он связан с тем культом чистоты, который принят в «SPF – виварии». Поэтому специальная обувь и белые халаты – необходимые атрибуты для любого посетителя. Впрочем, даже в стерильной одежде пускают не во все помещения: туда, где живут обитатели вивария – мыши, крысы, хомяки, –посторонним вход запрещен. Так что за все время путешествия по виварию мышей я видел только раз, издалека через двойное стекло. Зато услышал много интересного.
Экскурсию по виварию провел доктор биологических наук Михаил Павлович Мошкин, который стоял у истоков его создания, он и рассказал историю создания «SPF- вивария». Все началось в 2003 году, когда в Новосибирск приехал бывший тогда премьер-министром Михаил Касьянов. В числе прочего премьер приехал и в Институт цитологии и генетики и в беседе с его тогдашним директором Владимиром Константиновичем Шумным он спросил о том, что требуется институту. И академик ответил, что им требуется виварий. По словам Мошкина, Касьянов, к счастью не знал, о каком сооружении идет речь. Премьера, похоже, позабавило, что институту так нужно новое помещение для мышей и дал добро на постройку вивария.
В 2005 году стройка началась, а 30 марта 2010 года виварий был открыт. Затраты на его строительство составили 320 миллионов рублей, но это только на само здание, а по линии Приборной комиссии СО РАН было еще закуплено оборудования на 400 миллионов рублей. Так что «домик для мышей» получился не дешевым, но и это еще не все. Для полного дооснащения вивария может потребоваться еще порядка 300 миллионов рублей.
Настоящая наука стоит дорого, но она того стоит. Ведь речь идет не о комфортной жизни мышей, а о чистоте и точности научных исследований, в том числе и имеющих прикладное значение для медицины и фармакологии. Мыши, по ряду параметров, идеальный объект для генетических исследований и главное состоит в том, что геном мыши на 95 процентов совпадает с человеческим. Поэтому мыши – «лучшие друзья генетиков», их вклад в развитие данной науки действительно заслужил памятника.
Настоящая наука стоит дорого, но она того стоит. Ведь речь идет не о комфортной жизни мышей, а о чистоте и точности научных исследований, в том числе и имеющих прикладное значение для медицины и фармакологии.
Однако, по словам моего гида, расходы на создание «SPF – вивария» оправданы и с другой, более прагматической точки зрения. Россия вступила в ВТО, а правила этой организации требуют, чтобы все виды деятельности соответствовали стандартам, которые в дословном переводе с английского звучат как «хорошая лабораторная» и «хорошая производственная практика». И эта «хорошая практика» в плане всех биологических исследований, в том числе и прикладных, возможна, только если они проводятся на животных «SPF-статуса». А этот статус создать можно в соответствующем «SPF-виварии».
И к этим требованиям сейчас очень серьезно относятся во всем мире. Допустим, если в ходе эксперимента по изучению нового лекарства от неконтролируемой инфекции погибает подопытная мышь, то это очень сильная компрометация того препарата, который вы испытываете. Поэтому сегодня все фармакологические компании мира работают только с животными «SPF-статуса». И это привело к тому, что сегодня лабораторное животноводство стало самой быстро развивающейся отраслью животноводства. При этом «поголовье» тех же мышей растет стремительными темпами и достигает сейчас колоссальных цифр, в Японии, например, производят порядка 200 миллионов «голов» лабораторных мышей в год. По России точной статистики нет, но, по мнению моего собеседника, их производство составляет не более полумиллиона в год. В «SPF-виварии» Института цитологии и генетики сейчас содержится 3 тысячи голов мышей и крыс в живом разведении и около 5 тысяч в виде эмбрионов, замороженных на ранних стадиях развития. Но, несмотря на такое незначительное, по мировым меркам, «поголовье», виварий по уровню технической оснащенности соответствует лучшим мировым стандартам, на таком же уровне находится и квалификация работающих здесь научных сотрудников. Хотя со средним звеном, по признанию Мошкина, у них есть проблемы, впрочем, качество и количество работников среднего звена – это больная тема для всей страны.
А экскурсия по виварию получилась интересной, я увидел все места храма науки, в которые можно было допустить мой организм, который не соответствует «SPF-стандартам». Например, мы осмотрели криобанк – хранилище биоматериалов в жидком азоте и томографический сектор, здесь находится лучший в России магниторезонансный томограф, который привлекает к себе исследователей из ряда других институтов СО РАН, и это сотрудничество носит взаимовыгодный характер. Так, Институт теоретической и прикладной механики и Институт катализа выполнили ряд исследований на базе вивария. Установлены научные контакты и с научными институтами из других городов России и с зарубежными научными центрами.
И тут важно еще раз отметить, что «SPF-виварий» – это Центр коллективного пользования СО РАН, то есть работать с ним может любой институт Сибирского отделения и не только, с Центром сотрудничают и институты СО РАМН, а также ряд компаний, например НПО «Алтай» или фармацевтическая фирма, ассоциированная со «Сколково». В Центре реализуется ряд проектов, связанных, в том числе, и с изучением опухолей (особенно опухолей мозга) и влиянием наночастиц на организм, есть и прикладные исследования. Но все же основная задача Центра – это не только конкретные исследования, допустим, в области создания новых лекарств.
Главным для SPF-вивария как Центра коллективного пользования федерального значения является обеспечение российским ученым свободного доступа к имеющемуся генетическому разнообразию лабораторных животных, создание собственных генетических моделей патологий, в том числе с учетом этнических особенностей формирования болезней, выполнение фундаментальных и прикладных исследований на животных высокого качества в условиях, полностью отвечающих мировым требованиям надлежащей лабораторной практики (GLP). Сегодня более 15 институтов РАН и РАМН используют ресурсы SPF-вивария для реализации научных проектов. Начаты работы по доклиническим испытаниям лекарственных препаратов. Число прикладных исследований будет нарастать по мере возрождения фармацевтической отрасли в нашей стране.
В ходе беседы о развитии генетики и ее перспективах не мог не возникнуть вопрос и об идущей реформе РАН. Мой собеседник говорил о том, что именно ученые больше всего заинтересованы во внесении перемен в механизм функционирования науки. Например, нужно расширить конкурсное распределение финансов на научные исследования и сделать финансирование конкурсным не только по форме. Важно развивать научную инфраструктуру не только путем приобретения оборудования, но и выстраивать гармоничные технологические комплексы, например, такие как Центр генетических ресурсов лабораторных животных, формируемый на базе SPF-вивария ИЦиГ СО РАН. Не мене важно создавать механизмы переноса достижений фундаментальной науки в прикладные разработки. Но, похоже, вектор нынешних реформ направлен в другую сторону.
И тут важно еще раз отметить, что «SPF-виварий» – это Центр коллективного пользования СО РАН, то есть работать с ним может любой институт Сибирского отделения и не только, с Центром сотрудничают и институты СО РАМН, а также ряд компаний, например НПО «Алтай» или фармацевтическая фирма, ассоциированная со «Сколково». В Центре реализуется ряд проектов, связанных, в том числе, и с изучением опухолей (особенно опухолей мозга) и влиянием наночастиц на организм, есть и прикладные исследования.
И если уж речь зашла о финансировании, то нельзя не сказать о возникшем ощущении хрупкости существования «SPF-вивария». Эта хрупкость связана не с самой его работой, здесь как раз все в порядке. Работают все системы контроля и безопасности, есть даже собственный генератор на случай внезапного отключения электроэнергии. Ощущение хрупкости возникает, когда вспоминаешь о том, как еще совсем недавно финансировалась наша наука, и это состояние из-за непродуманных реформ может вернуться. А виварий – это сложный технологический объект, функционирование которого полностью зависит от бесперебойного финансирования. Остается надеяться, что так и будет. К тому же, в «SPF-виварии» стараются развивать криоархивирование генетических линий лабораторных животных, которое менее затратно по сравнению с разведение живых мышей и крыс. И это мировой опыт. После первого пожара, случившегося в знаменитой Джексоновской лаборатории (США), значительные средства были направлены на создание криоархива. Поэтому второй пожар не вызвал больших потерь генетической коллекции. В главном центре генетических ресурсов Японии созданы два криобанка. Причем один из них находится на фундаменте синхрофазотрона, гарантирующего сохранность при землетрясении. Таким образом, если американцы и японцы страхуются от стихийных бедствий, то мы должны страховаться и от решений, принимаемых «эффективными менеджерами».
Юрий Курьянов.
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии