Во вторник, 26 сентября, Российская академия наук выбрала нового руководителя. Во втором туре победу одержал директор нижегородского Института прикладной физики академик Александр Сергеев. Глава государства уже утвердил его на этом посту. Накануне своего избрания Александр Сергеев выступил перед коллегами с довольно смелой речью, где откровенно отметил главные «болевые точки» российской науки, сравнив возникшую здесь ситуацию с «долиной смерти». Судя по расставленным акцентам, эта речь не содержала никаких ритуальных или популистских моментов. Возможно, данное обстоятельство как раз и определило симпатии со стороны руководства РАН.
Показательно и то, что выступление академика Александра Сергеева не содержало ни жалоб, ни нытья, но точно так же там не было никакого заискивания перед властью. В каком-то смысле это очень хороший знак. С самого начала он обратил внимание на то, что в настоящее время утрачено доверие к науке, конкретно – к Академии. Успешное сотрудничество с властью возможно только в условиях доверительных отношений, считает ученый. Именно так, по мнению Александра Сергеева, обстоят дела в развитых и в «наукоориентированных» развивающихся странах. «Я считаю», - сказал он, - что основная наша проблема заключается в том, что мы должны вернуть Российской академии наук доверие и уважение власти и общества».
На первый взгляд, тезис о доверии может показаться слишком абстрактным, даже банальным. Однако академик Сергеев совершенно справедливо уделяет этому моменту первостепенное значение.
С момента рыночных реформ обстоятельства сложились так, что наука в нашей стране стала существовать как бы «сама по себе» и как бы «сама для себя». Отсюда и в обществе, и во власти утвердился характерный взгляд на деятельность научных организаций, которые якобы преследуют исключительно свои собственные цели, напрямую никак не согласующиеся с интересами страны.
То есть науку (и ту же Академию) более двадцати лет упорно ассоциируют с некой корпорацией, действующей в собственных интересах, подобно какой-нибудь «частной лавочке». Академия-де – «крупный собственник», чуть ли не субъект хозяйственной деятельности, а значит, ее успехи есть успехи исключительно самой этой корпорации. Соответственно, и все её проблемы – это тоже исключительно «её проблемы», будто бы никак не отражающиеся на состоянии общества.
Возможно, в академической среде за долгие годы смирились с таким положением дел и даже восприняли «корпоративный формат» существования как что-то нормальное и неизбежное. «Несмотря ни на что, мы все-таки выстояли и смогли начать поступательное развитие» - подобные фразы нередко звучат во время торжественных мероприятий, призванные, похоже, как раз усилить этот самый корпоративный дух. Откровенно скажу, что определенная «локализация сознательности» имеет место. «Мы - и они», «мы - и государство» - подобное самосознание стало у нас характерной чертой для представителей многих организаций, даже (как ни странно) государственных. И я абсолютно уверен в том, что, если бы не события 2013 года (имею в виду реформу РАН), в этом плане ничего бы не сдвинулось с места. Именно в 2013 году представители академического сообщества наглядно убедились в том, что рассчитывать на поддержку со стороны общества – не реально.
Судьба РАН уподобилась судьбе закрывающегося предприятия. Кто у нас на такие события вообще обращает внимание? Одним предприятием больше, одним предприятием меньше. «Ваши проблемы» - вот и вся реакция со стороны широкой общественности.
Еще раз подчеркну: случилось так, что судьба РАН в сознании людей перестала ассоциироваться с судьбой страны, с развитием экономики, с интересами государства, с повышением качества жизни и т.д. Наука как будто напрочь лишилась своего социального значения. Поэтому далеко не случайно академик Александр Сергеев обратил внимание на проблему доверительных отношений как на ключевую. Разумеется, в первую очередь он имел в виду отношения между наукой и властью. Но надо понимать, что власть, по сути, отражает здесь общественные настроения в целом. В конце концов, чиновники приходят в руководящие органы из определенных социальных слоев, неся в своем сознании конкретные представления о роли научных организаций. И если они грубо вторгаются в жизнь Академии, то делаются такие шаги именно потому, что Академию с определенных пор воспринимают именно как «частную лавочку».
В этой связи совершенно уместным выглядит предложение Александра Сергеева преодолеть существующую закрытость: «Мы должны быть открытыми для СМИ, в академии должен работать современный пресс-центр, свое информационное агентство. Работа со СМИ должна быть ежедневной заботой руководителей РАН. Мы должны вместе с ними пробивать дорогу к обществу, чтобы о нас знали все, на всех уровнях. И в этом смысле я считаю СМИ нашими соратниками».
Здесь я бы хотел внести некоторые уточнения. По существу, всё сказано верно. Осталось расшифровать, что означает слово «соратники». Журналисты, так или иначе, присутствуют на всех пресс-конференция и пресс-турах, регулярно организуемых академическими институтами и пресс-службами Академии. В прессе регулярно появляются репортажи о деятельности научных организаций и интервью с учеными (включая и руководителей институтов). Очень часто СМИ «балуют» нас разного рода сенсационными сообщениями о новых открытиях и разработках. Нередко журналисты, по своему обыкновению, «перекручивают» и преувеличивают. Бывает так, что сенсации создаются на пустом месте. Но таковы законы журналистского жанра. В любом случае, говорить о том, будто наука у нас в стране обделена вниманием средств массовой информации, не приходится.
Однако станут ли журналисты «соратниками» ученых, если те увеличат частоту общения с ними? Давайте не будем обольщаться: для журналиста репортажи и интервью – обычная, рутинная работа. СМИ пишут обо всем, что может заинтересовать потенциальную аудиторию. Здесь, как говорится, «ничего личного» - только бизнес. Если вам надо от них что-то особенное, то это уже на «договорных условиях», по установленному прайсу. Отношение журналиста к науке, к ее проблемам и задачам – чисто рабочее, нейтральное. Сегодня он выдаст сенсацию о каком-нибудь изобретении, а завтра добудет материал о злоупотреблениях в руководстве РАН и точно так же, с чистой совестью, отдаст его на публикацию.
Необходимо четко осознавать, что соратник (в прямом значении слова) – это тот, кто принимает участие в общем с вами деле, кто вместе с вами заинтересован в положительном результате. Что касается СМИ, то они живут своими собственными интересами, никак не пересекающимися с интересами РАН и научных организаций вообще. И в данном амплуа они не могут быть соратниками даже при всем желании, даже если будут выдавать про ученых по десятку интервью в день. Ведь не называете же вы «соратниками» работников автосервиса только за то, что регулярно отдаете им в ремонт свою машину. Здесь, с журналистами, всё то же самое. Они будут работать так, как привыкли и так, как им выгодно.
В каком же тогда случае то или иное СМИ может претендовать на эту роль? Только в том случае, если оно каким-то образом ИНТЕГРИРОВАНО в научную организацию или участвует в едином проекте.
По сути это означает, что Академия должна формировать свою собственную медийную стратегию, продвигать определенные темы и популяризировать конкретные проекты, влияя как на общественное мнение, так и на решения властей.
Согласимся, что эта задача – на порядок сложнее обычного общения со СМИ через пресс-службы. Кто такими вопросами должен заниматься конкретно – отдельная тема для разговора. Полагаю, если новый президент РАН поставил задачу создания своего информационного агентства, то стоило бы в дальнейшем обсудить вопрос о статусе, задачах и характере работы такой структуры.
Олег Носков
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии