Сюжеты в силуэтах

Облик академических ученых конца XVIII века дошел до нас благодаря замечательным силуэтам работы Иоганна Фридриха Антинга. Они создали художественный образ сообщества, объединявшего тогда чуть больше дюжины академиков (еще их называли профессорами) и несколько их помощников-адъюнктов. Члены академической корпорации распределялись по двум классам – математическому и физическому (естественнонаучному), а вместе составляли Конференцию, или Общее собрание. Портреты имеют исключительную иконографическую ценность: выполненные с натуры, они исторически достоверны, кроме того, для пяти академиков это единственные изображения, другие не сохранились.

Уроженец Тюрингии Иоганн Фридрих Антинг (1753-1805) был прирожденным портретистом, умел улавливать характерные черты человеческого лица, но в молодости не воспринимал всерьез свой дар силуэтиста. Он мечтал о военной карьере и в погоне за ней в 1784 году приехал в Петербург, воодушевленный рассказами о России барона Мюнхгаузена, прототипа литературного персонажа. Здесь поступил на военную службу и стал адъютантом самого Александра Васильевича Суворова, сопровождал его в походах, был первым биографом генералиссимуса. И все же отличился не на военном, а на художественном поприще.

В Петербурге его талант портретиста сразу был замечен, Антинг был милостиво принят при дворе и удостоился привилегии изображать членов императорской семьи. Его работы тотчас вошли в моду, и в том же году он получил заказ от Академии наук.

Антинг выполнил четыре рисунка академических ученых. На одном листе представлены их портреты-бюсты, на трех других – жанровые сцены. На листе, имеющем название Professores Academiae Scientiarum Petropolitanae. 1784, представлен коллективный портрет академического корпуса – изображены 12 из 15 академиков.

Теперь обратимся к жанровым сценам. На одном листе академики собрались у жертвенника науке. Над каждой фигурой написано, кто именно изображен. На первый взгляд, перед нами чистая аллегория: академики представлены священнослужителями, жрецами науки, которые поддерживают на алтаре знания живой огонь. Но на рисунке есть важный исторический маркер: в медальоне на постаменте жертвенника помещены силуэт и имя академика Леонарда Эйлера. Таким образом, жертвенник посвящен памяти великого математика.

Эйлер, которого называют «солнцем всех математиков XVIII века», умер в Петербурге 7 (18) сентября 1783 года. «Он перестал вычислять и жить», – так сообщили о его смерти на заседании Парижской Академии наук. Петербургская Академия наук тоже сполна воздала почести своему почившему члену.

В середине января 1785 года состоялась торжественная церемония открытия памятника Леонарду Эйлеру в Академическом доме (бывшем дворце царицы Прасковьи Федоровны). Бюст был выполнен из белого каррарского мрамора именитым скульптором Жаном-Домиником Рашеттом на средства академиков. Ранее директор Академии княгиня Екатерина Романовна Дашкова передала в Конференцию великолепную мраморную колонну в качестве пьедестала для бюста Эйлера.

Антинг запечатлел важное событие академической жизни, но по-своему. Согласно протокольной записи, бюст на пьедестал поставила лично Екатерина Дашкова. На рисунке бюст устанавливает сын математика Иоганн Альбрехт Эйлер. Можно было бы усомниться в том, что Дашкова без посторонней помощи подняла тяжелый мраморный бюст, но эти сомнения рассеивает свидетельство Эйлера о том, что бюст был водружен именно Дашковой. Возможно, Антинг предвосхитил и заранее отобразил этот торжественный момент с узким кругом участников.

Портреты на рисунке не подписаны, но сравнение их с аннотированными профилями на общем «снимке» позволяет установить личности каждого. Все они – прямые ученики Леонарда Эйлера, его помощники и коллеги по математическому классу, в который входили математики и астрономы. Иными словами, перед нами условно-историческое изображение, камерная жанровая сцена из жизни ученых.

Четвертый лист Антинга носит условное название «Чтение под деревом» (см. иллюстрацию). В протоколе Конференции от 9 сентября 1784 года сообщается, что академик Петр Симон Паллас передал в библиотеку группу силуэтов разных академиков и адъюнктов, т. е. помощников академиков, физического класса, выполненную г. Антингом.

Паллас, автор «Российской флоры», и его коллега Иван Иванович Лепехин образуют пару. Паллас протягивает Лепехину какое-то диковинное растение. За спиной у Лепехина стоит химик Иоганн Готлиб Георги. В левой группе можно узнать анатома Каспара Фридриха Вольфа (второй слева). Две другие фигуры не имеют соответствий на общем «снимке» и могут быть адъюнктами.
У Палласа было два адъюнкта, оба участвовали в его экспедициях по России. Известно, что Паллас отечески заботился о своих учениках и помощниках. Один адъюнкт расположился с книгой под деревом, другой почтительно беседует с анатомом Вольфом. Фигура с раскрытой книгой занимает центральное место в композиции. К какому событию в жизни академии отсылает зрителя этот рисунок, на что намекает? Выскажу осторожное предположение на этот счет.

В начале 1784 года Академия наук была взбудоражена конфликтом между директором Дашковой и Палласом. Дашкова не жаловала Палласа и третировала его адъюнктов. Так, она придралась к адъюнкту Василию Федоровичу Зуеву, который не уведомил ее о своих занятиях в правительственной Комиссии об учреждении народных училищ. Директор обвинила адъюнкта в нарушении служебного долга и исключила его из академической службы. Распоряжение Дашковой показалось академикам слишком суровым, они просили ее смягчить его, но тщетно. Тогда Паллас воспользовался своим положением при дворе и обратился напрямую к Екатерине II. Замечательный натуралист и путешественник, он был полезным сотрудником в ученых штудиях императрицы и преподавал естественную историю великим князьям Александру и Константину.

Заступничество императрицы возымело действие, и опальный адъюнкт к неудовольствию Дашковой был восстановлен в академии. Паллас, кажется, придумал остроумный способ закрепить на бумаге свое торжество. Акцент в композиции сделан на ученого, сидящего под деревом с раскрытой книгой в руках. По всей вероятности, это и есть адъюнкт, спасенный для науки самой императрицей, а крайний слева – другой адъюнкт Палласа Никита Петрович Соколов. Таким мог быть подтекст на первый взгляд незатейливой жанровой сцены.

Как видим, задолго до изобретения фотографии Антинг выполнил вереницу фотографически четких картин из жизни академии, хранящихся ныне в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН. Этим силуэтам тушью на бумаге присущи историзм и достоверность, вместе с тем они не лишены символического смысла, причем каждый рисунок имеет маркер, указывающий на конкретное событие. Некоторые ребусы приходится разгадывать и сегодня.

Екатерина БАСАРГИНА, доктор исторических наук, заведующая отделом Санкт-Петербургского филиала Архива РАН