«Гладко было на бумаге, да забыли про овраги» - примерно так можно оценить реализацию амбициозных проектов, связанных с восстановлением природных ландшафтов в целях сокращения концентрации углекислого газа в атмосфере Земли. Как мы знаем, борьба с глобальным потеплением перешла в активную фазу и разворачивается теперь на самых разных фронтах. С одной стороны, многие страны прилагают усилия для сокращения выбросов парниковых газов. С другой стороны, осуществляются инициативы по снижению СО2 посредством масштабной высадки деревьев. Правда, получилось так, что первое направление (затрагивающее, главным образом, проблемы энергетики) давно уже широко обсуждается и дискутируется. Что касается второго направления, то его до сих пор принято воспринимать по аналогии с благотворительной акцией: мол, дело это доброе и полезное по определению, а потому критический разбор здесь как будто не совсем уместен. Однако на самом деле это не так. И критика здесь оказывается вполне уместной.
Для начала напомним о самих инициативах. Наиболее известная из них – глобальный проект «Боннский вызов» («Bonn Challenge»), стартовавший в 2011 году. Как объясняют авторы данного проекта, в его основе лежит смелый замысел: к 2030 году восстановить 350 миллионов га деградированных ландшафтов. Речь идет о площади, в десять раз превышающей площадь Германии. Реализация этого замысла станет не только вкладом в реализацию международных обязательств по климату, но также позволит повысить продовольственную и водную безопасность для миллионов людей на планете. В конечном итоге эта инициатива должна приблизить нас к достижению основных целей ООН по созданию условий для устойчивого развития. К настоящему времени в проект вовлечены более 70 стран и целый ряд частных организаций по всему миру, взявших на себя обязательства восстановить в рамках «Боннского вызова» и его региональных ответвлений более 210 миллионов га земель.
Отметим еще одну инициативу. В январе прошлого года Всемирный экономический форум огласил планы под названием «Один триллион деревьев», создав движение по восстановлению и сохранению деревьев в масштабе всей планеты. Фактически, «триллион деревьев» является целевым показателям для природоохранных организаций, координирующих международные проекты по лесонасаждению. В целом, мы имеем дело с новым экологическим мейнстримом, вовлекающим в деятельность по восстановлению лесов как многочисленных гражданских активистов, так и правительства многих стран (включая и далеко не самые богаты страны мира, например, Руанду, Бангладеш, Гватемалу).
В принципе, этот энтузиазм не может не радовать, и инициаторы подобных проектов вполне справедливо указывают на то, что какими бы ни были конечные результаты, восстановление лесов и посадка деревьев являются благотворной идеей, меняющей отношение людей к окружающей среде. Причем, саму идею пытаются обосновать научно. Так, в 2019 году исследовательская команда, возглавляемая американским ученым-экологом Томасом Кроутером, опубликовала данные, согласно которым в мире есть как минимум 900 миллионов га земли, доступной для посадки новых лесов и восстановления старых. Отметим, что речь идет о площади, превышающей размеры США! Согласно расчетам, на этой площади вполне может разместиться один триллион деревьев, способных в течение столетия поглотить порядка 206 миллиардов тонн углерода .
Еще один характерный пример. В прошлом году Институт мировых ресурсов (международная некоммерческая исследовательская организация) опубликовал отчет, в котором обосновывалась необходимость для США крупных и немедленных инвестиций в мероприятия по восстановлению лесов. Такие инвестиции, считают авторы отчета, являются для этой страны ключевым условием достижения углеродной нейтральности к 2050 году. Здесь же содержался призыв к правительству США направить до 2030 года четыре миллиарда долларов на проекты по высадке деревьев. В данном контексте деревья рассматриваются как основные «агрегаты» по извлечению углерода из атмосферы. И именно они, полагают исследователи, будут играть эту благотворную роль до тех пор, пока не появятся соответствующие технологии, позволяющие делать то же самое без деревьев.
В общем, идея массовой посадки деревьев как средство борьбы с глобальным потеплением всё сильнее и сильнее захватывает сознание жителей планеты. Казалось бы, мы имеем дело с очень позитивным трендом. Тем не менее, у него есть критики из числа ученых. Что же их не устраивает в этой глобальной кампании?
Как мы уже отметили в самом начале, прекрасная теория еще не обещает столь же прекрасной практики, особенно в том случае, если теоретики рассматривают проблему слишком абстрактно, не учитывая конкретных жизненных реалий. Во-первых, критиков не устраивает вольная игра с цифрами. В реальных условиях, указывают они, объем насаждений не «бьётся» напрямую с количеством поглощенного углекислого газа. То есть некорректно утверждать, что, посадив некое энное количество деревьев, мы непременно получим «на выходе» сокращение углекислого газа на такую-то величину. Природные экосистемы устроены гораздо сложнее. Скажем, в саваннах деревьев гораздо меньше, чем в лесу, однако почвы саванн поглощают изрядное количество углерода. С другой стороны, лес при определенных условиях может стать не поглотителем, а ИСТОЧНИКОМ углеродных выбросов. Такие вещи необходимо учитывать при разработке проектов. В противном случае они могут принести дополнительный вред.
По большому счету, критики настаивают на том, чтобы каждый проект имел тщательное научное обоснование и реализовывался при тесном взаимодействии с научными специалистами. Кампанейщина же в данном случае окажет нам плохую службу. Однако так происходит всегда, когда руководящую роль в столь важных делах начинают играть политики и бюрократы. К сожалению, инициативы по посадке деревьев в ряде случаев выливаются именно в кампанейщину, где ни о каком научном подходе к проработке и реализации проектов не идет и речи. В чем-то здесь виноваты упомянутые теоретики, которые, например, используют слишком широкие критерии при оценке территорий, выделенных под это дело. Также слишком обобщенно трактуется влияние деревьев на климат. Например, в северных заснеженных районах деревья увеличат поглощение солнечной радиации, тем самым дополнительно содействуя ПОТЕПЛЕНИЮ, а не охлаждению планеты.
Еще один принципиальным момент: когда мы говорим о способности леса к улавливанию углерода, необходимо уточнять само понятие «лес». Иными словами, необходимо осознавать, какие конкретно леса мы собираемся восстанавливать, как мы определяем их основную функцию. Скажем, если мы формируем плантации с прицелом на их коммерческое использование, то в этом случае мы создаем концентрацию деревьев одного вида на данной территории – с учетом частых вырубок и расчистки земель для сельскохозяйственных культур. При такой эксплуатации лесного массива он будет выделять углерода больше, чем поглощать. Причем, нет никаких гарантий, что новые насаждения в перспективе буду эксплуатироваться как-то иначе.
Мало того, есть резонные опасения, что массовые посадки ограниченного числа видов могут привести к утрате биологического разнообразия. Показательным примером являются лесовосстановительные работы в Чили, проводившиеся там еще с 1974 года при финансовой поддержке государства. Правительство этой страны поощряет землевладельцев к посадке деревьев, выделяя на это дело субсидии. Но что получилось в итоге? Согласно исследованиям 2020 года, новые насаждения в Чили не только не привели к консервации углерода, но еще и ускорили утрату биоразнообразия. Реальность же такова, что создание подобных плантаций является НЕОТЪЕМЛЕМОЙ ЧАСТЬЮ таких инициатив, как упомянутый выше «Боннский вызов». Почему критики уверены в этом сценарии? Причина проста: ведь только таким путем работы по восстановлению лесов для многих стран могут стать экономически жизнеспособными. И никак иначе.
Особое внимание критики обращают на важную социальную составляющую нынешних лесовосстановительных кампаний. Зацикленность на количестве высаженных деревьев порождает систему стимулов, очень выгодных коррумпированной бюрократии. Некоторые ученые весьма скептически оценивают возможность политиков и чиновников, берущихся за реализацию таких программ, учитывать принципиально важные нюансы, без которых невозможен положительный результат. Мы просто получим очередной вал отчетности и игру цифр.
На сегодняшний день мы уже имеем достаточно много красноречивых примеров формального, сугубо бюрократического отношения к масштабной высадке деревьев, не давшей нужных практических результатов. Так, в 1978 году Китай начал кампанию по противодействию наступлению пустыни Гоби, организовав для этого высадку деревьев на огромной полосе протяженностью в 4500 километров. Однако исследования 2011 года показали, что 85% насаждений не прижилось ввиду неудачной подборки видов растений, неспособных развиваться в местной засушливой среде.
Совсем недавно Турция предприняла схожие усилия по масштабному восстановлению лесов. В ноябре 2019 года волонтеры высадили по всей стране 11 миллионов деревьев на паре тысяч земельных участков (в одной провинции был даже установлен мировой рекорд по скорости посадок). Однако спустя три месяца оказалось, что 90% саженцев погибло. Причиной стала нехватка воды и неудачно выбранное время «посадочной» кампании. Почему так произошло? Здесь также всё просто: организация посадок осуществлялась бюрократами без участия ученых-специалистов. Таким образом, 90% выделенных средств было потрачено впустую.
Понятно, что ученые, критикующие такие кампании, вполне резонно опасаются, что нечто похожее может произойти и с громко объявленным «триллионом деревьев». Они, конечно, не призывают предаваться пессимизму, хотя уже совершенно ясно, что в таких делах, как глобальное восстановление лесов, необходимо совершенно по-другому расставлять акценты. Предложения на этот счет уже высказаны. Правда, здесь открывается уже другая тема, о чем, возможно, мы еще поговорим.
Константин Шабанов
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии