Неожиданная фигура

Чего теперь ждать от Минобрнауки и чего опасаться институтам РАН, какие ошибки предшественников новый министр должен исправить и с какими ущербными решениями будет бороться, по каким критериям он предлагает оценивать науку, а также что выросло на «зеленом поле» ТюмГУ, разбираем и анализируем в материале Indicator.Ru. 

Назначение Валерия Фалькова главой Минобрнауки оказалось для большинства «максимально неожиданным», несмотря на то что тот несколько лет считался кандидатом на позицию замминистра. Кроме того, он относится к единомышленникам нового премьера Михаила Мишустина, что, по мнению депутата Ларисы Тутовой, уже означает «половину успеха дальнейшей слаженной работы как внутри министерства, так и всего правительства». Но то, что участники управления наукой и образованием будут устраивать друг друга, увы, успеха еще не гарантирует.

Вузовский переполох

Несмотря на внезапный выбор Мишустина, в кругах управленцев недовольства не слышно: то ли кандидатура устраивает, то ли отношения с министром портить с самого начала не хочется. Президент РАН Александр Сергеев надеется «выстроить эффективное взаимодействие» (которого, по его словам, и с Михаилом Котюковым удалось достичь). «Валерий Фальков — юрист, прекрасно умеющий выстраивать взаимоотношения с различными компаниями. Я считаю, что такое назначение отвечает требованиям времени», — заявил Сергеев, хваля также преобразования в ТюмГУ, где он недавно побывал. Присоединился к нему и председатель Сибирского отделения РАН, академик Валентин Пармон, который отметил известность Фалькова в Сибирском отделении, успехи Западно-Сибирского НОЦ и общность в понимании проблем. Депутат Эрнест Валеев также упомянул достижения НОЦ и добавил, что министр «очень рационально выстроил работу в вузе: и научную, и преподавательскую».

Руководители вузов встретили новость с облегчением: наконец-то министерство возглавил человек из их среды. Ректор МГИМО Анатолий Торкунов заявил, что «толк будет, потому что этот человек из поля», который «прошел все ступени в своем вузе, знает научную работу, административную работу». Повышенное внимание Минобрнауки к вузам (тренд на которое проявился на «Вузпромэкспо») может быть полезно потому, что научными результатами в большинстве из них хвастаться стыдно. Кроме того, новый министр явно знает, как усилить и развить региональный вуз, а не концентрировать лучших студентов, сотрудников и средства в столицах (но и не перетягивать у последних одеяло).

При этом первая проблема от неумелых изменений может лишь усугубиться. Если фокус в связке «наука — образование» (в том числе и в НОЦ) сместится на образование с ущербом для научных институтов, то вторые без денег и поддержки захиреют, а выправятся ли первые — еще вопрос. В ряде российских вузов науку делают лишь для пресловутых показателей, а во главе стоят люди с плагиатом в диссертациях, которые толком не занимались исследованиями.

Тем временем под их началом дремучие, но авторитетные в своем кругу профессора не умеют даже читать по-английски и учат студентов по заветам далеких предков. О современных данных и методах там не слышали, в необходимость публиковаться в международных журналах не верят. Правда, позиция бывшего ректора ТюмГУ по этому вопросу вселяет надежду: он не раз подчеркивал интернациональность науки и считает нужным требовать от преподавателей не только чтения лекций, но и ведения исследований и знания профессионального английского. Фальков и сам активно привлекал в свой вуз зарубежных преподавателей, а в науке недавно запустил очередной проект международного сотрудничества (которое, к немалому прискорбию всея РАН, при Котюкове ограничивали и сокращали).

Председатель Профсоюза РАН Виктор Калинушкин тоже обеспокоен новым назначением, но по другому поводу: частые перетасовки в Минобрнауки порой парализуют его работу. «Сейчас сделаны большие наработки в министерстве — по тому, как оценивать результативность научных организаций, по новому положению о заработной плате, — и теперь все это, я боюсь, снова встанет или пойдет по новому пути», — сетует Калинушкин. И действительно, если это случится, вкупе с задержками в самой РАН принятие важных решений может занять целую вечность (в чем мы уже убедились на примере многострадального ФЗ «О науке»). Но на первой же встрече новоиспеченный министр постарался заверить, что этого не случится: «Первая основная задача — не потерять динамичного движения <…>, безо всяких революций заниматься развитием, обеспечить четкое взаимодействие с подведомственными учреждениями».

Ответ на главный вопрос

Какой же будет жизнь при новом министре? Гадать об этом по его карьерному пути не пытался только ленивый. До сих пор вся жизнь Фалькова была связана с ТюмГУ, где он учился, защищался, а затем и работал, пройдя путь от доцента (2007) до ректора (2013). На эту должность, кстати, он был избран, а не назначен. Тема диссертации — совершенствование правового регулирования предвыборной агитации в РФ. Дальше — заместитель председателя регионального отделения Ассоциации юристов России. Депутат Тюменской областной Думы. Выпускник «школы губернаторов» на базе ВШГУ при поддержке Корпоративного университета Сбербанка, Московской школы управления «Сколково», РАНХиГС и ВШЭ. Участник рабочей группы по внесению поправок в Конституцию (вместе с — почему-то — музыкантами и спортсменами, сам Фальков хотя бы юрист). С декабря 2018 входит в Совет по науке и образованию при президенте РФ. Но что мы знаем о Валерии Фалькове помимо «родился, учился, работал»? Что мы можем сказать о его позиции по важным для научно-образовательной политики вопросам?

Ключевым пунктом ответа будут три буквы: НОЦ. Это ясно дал понять сам министр: «Теперь весь мой опыт по созданию Западно-Сибирского межрегионального научно-образовательного центра (НОЦ) будет направлен на то, чтобы запустить деятельность первых пяти НОЦ в рамках нацпроекта "Наука" и организовать создание последующих НОЦ — не менее 15. <…> Нацпроекты полностью вписываются в мою картину мира, того, как должны развиваться образование и наука».

Напомним, что Фальков приложил руку к созданию одного из пяти пилотных НОЦ. «Когда мы говорим о научно-образовательных центрах, это означает, что там соответствующим образом выстроены отношения не только в треугольнике "образование — наука — промышленность", а в четырехугольнике "образование — наука — промышленность — власть". И это как раз такой современный тренд», — отозвался о работе теперь уже бывшего ректора ТюмГУ Александр Сергеев. Фальков признавался, что конструктивный диалог между этими сторонами «базируется на сугубо прагматичных вещах, на понимании, с одной стороны, что без университета не может быть динамичного развития региона, по крайней мере, оно будет существенно затруднено. И на понимании, с другой стороны, что без поддержки региональных властей университет не сможет ни в федеральных программах активно участвовать, ни получать дополнительный ресурс».

«Сам он (Фальков — прим. Indicator.Ru) — правовед-конституционалист из школы Геннадия Чеботарева, который писал первую российскую Конституцию. При этом показал, что может решать и сложные управленческие задачи. <…> На его энергию, драйв во время формирования НОЦ невозможно было не обратить внимание», — рассказал о бывшем начальнике проректор ТюмГУ Андрей Толстиков.

Еще на первой защите НОЦ нам запомнились краткие и ясные формулировки отчетов с четырьмя, но зато явно сильными, направлениями, четкое взаимодействие трех регионов, привлечение партнерских денег и мегагранты на 150 миллионов (по секрету — вскоре мы смогли оценить научный задел своими глазами). На обсуждении на «Вузпромэкспо» лишь от Западной Сибири прозвучали трезвые оценки происходящего: как можно не с точки зрения диванного критика судить, мировой ли у нас уровень, если никто толком не знает, что это такое? А ведь от Минобрнауки ждали критериев и определений еще летом, так как Постановление Правительства РФ № 537 от 30 апреля 2019 года ответило далеко не на все возникшие у участников пяти пилотных проектов вопросы.

Региональная самооценка

Тем временем Валерий Фальков эти критерии сформулировал (вместе с соавторами Андреем Толстиковым, Андреем Латышовым и Алексеем Барабашевым, тоже имеющими аффилиации в ТюмГУ) и даже опубликовал в журнале «Управление наукой». «Без проведения регулярной оценки принимаемые решения по управлению научными исследованиями оказываются ущербными, исследователи теряют ориентиры востребованности своей работы, а граждане перестают понимать, зачем и для чего нужно поддерживать науку, если польза от вложения средств в нее сомнительна», — говорится в тексте работы.

Авторы предлагают три компонента оценки НОЦ:

1) научная значимость исследований; 2) качество образовательных программ, их соответствия целям и задачам НОЦ; 3) эффективность использования результатов научных исследований и человеческого потенциала НОЦ в реальном секторе экономики.

Первый пункт сегодня более-менее перекрыт библиометрией — пресловутым измерением цитирований. Этот подход, конечно, не без греха, но проработан он лучше остальных. Проблема в том, что альтернатив особенно нет, да и закрыть бреши вторым и третьим пунктами не удается. Образовательные программы оцениваются в вакууме, а не по их результатам: востребованности студентов у работодателей, от компаний до научных лабораторий. В отличие от нас, в Великобритании, к примеру, среди критериев оценки — количество кейсов, когда программа повлияла на экономику и общество, а в Италии от исследований в университетах напрямую зависит аккредитация. Однако и здесь есть минусы: доходы от научных исследований рассматриваются как часть общих доходов университета, тогда как, по мнению авторов, их стоит выделять в особую категорию, так как ценность их для общества выше. Кроме того, они добавляют, что «в России экономическая эффективность инноваций недостаточно высока, в том числе по причинам централизованной иерархической системы управления наукой».

Оценив критерии из Постановления № 537, авторы сочли их недостаточными:

• оценка НОЦ приравнена к оценке вузов в нем;
• экономическая эффективность почти не представлена;
• непонятно, что НОЦ дает региону;
• неизвестно, как оценить образовательные программы для руководителей (ЦРК);
• эффективность научных исследований «в вакууме»: без образования, инноваций и экономической эффективности.

Для исправления этих недостатков авторы предлагают второй уровень оценки — региональный. Основываться он будет на критериях Указа № 193.

Эффективность для каждого показателя устанавливается очень просто: оценивается общий годовой тренд на уровне региона и на уровне НОЦ. Полным успехом авторы предлагают считать ситуацию, где на обеих ступенях тренд положительный. Если же при положительной динамике НОЦ регион все равно постигнет неудача, то НОЦ, возможно, не смог переломить ситуацию, и был лишь частично эффективным. Когда регион развивался, а НОЦ отставал, проект следует считать частично неэффективным, корректировать его, но не прибегать к крайним мерам. И наконец, неэффективным будет признан НОЦ, если провал обнаружится на обоих уровнях.

«У нас есть своя концепция НОЦ, мы потратили долгое время на ее разработку и двигаемся, исходя из этой концепции. В регионе есть исследователи мирового уровня, но исследовательские результаты необходимо воплотить в инновационные разработки и сделать следующие шаги — наладить массовое производство и вывести новые наукоемкие продукты на рынок», — заявил (тогда еще будущий) министр в недавнем интервью.

Так что в общих чертах картина будущего НОЦ (которое, как мы уже выяснили, в глазах Фалькова соответствует будущему всей науки) понятна: децентрализация (больше прав и ответственности регионам — вузам и властям), экономический эффект, фокусирование на местных проблемах общества и комплексная оценка деятельности (по которой должно быть видно, кто всех подвел). Но что, если приглядеться к конкретному примеру ректорской работы теперешнего главы Минобрнауки, нововведениям в ТюмГУ?

Тюменское поле перспективных исследований

На тюменском поле научно-образовательных экспериментов за годы ректорства Фалькова трава, пожалуй, не стала зеленее всего, но по-английски «зеленым полем» его детище назвать вполне можно. В ТюмГУ третий учебный год существует School of Advanced Studies, или Школа перспективных исследований. Это подразделение-гринфилд — особая зона, университетский «оффшор», где свобода и поддержка (административная и финансовая) должны помогать студентам проводить исследования и основывать стартапы. В идеале со временем гринфилд начинает не просто обеспечивать сам себя, но и помогать всему университету. В отличие от браунфилда, где новшества — надстройка, которая опирается на предыдущие наработки, гринфилд делается практически с нуля. Поросль стартапов нужно выхаживать в чистом поле, чтобы получить больше возможностей.

Такие подразделения запускались в университетах программы «5-100» последние шесть лет. Благодаря грамотной работе ректора ТюмГУ называет привлекательным вузом директор рейтингового агентства QS по Восточной Европе и Центральной Азии Зоя Зайцева, которая среди достижений ректора отметила «убедительную команду и реалистичное понимание своих сильных и слабых сторон», а также умение налаживать связи с индустрией. Кстати, во многом благодаря успешному участию в проекте «5-100», по мнению ректора НИЯУ МИФИ Михаила Стриханова, Фальков заработал свой авторитет и поддержку, с которой встретили назначение коллеги-ректоры, у которых он «всегда вызывал симпатию и уважение». В тюменском гринфилде преподавание ведется на английском языке, а гибкая образовательная траектория с курсами на любой вкус сочетается с «ядром» (CORE), состоящим из профильных дисциплин.

При этом место SAS в системе Западно-Сибирского НОЦ не совсем понятно. С одной стороны, образование считается одним из его приоритетных направлений, а ТюмГУ — головной вуз проекта. С другой, неясно, как отдача от SAS вольется в общую картину для той самой синергии, которую должен по задумке создавать научно-образовательный центр. Хотя стартапы и новые технологии вырастают именно из прикладных исследований, перекос в их сторону, которым так часто в погоне за результативностью напоказ грешат руководители на административных должностях в науке, на «зеленом поле» ТюмГУ не наблюдается.

Недосмотр это или план (надеемся, что второе: Фальков не раз подчеркивал, что университет должен быть ориентирован на студента), но выбор курсов в SAS не ограничен прикладной наукой и экономическими эффектами, а темы для изучения там довольно нетривиальные. Наш корреспондент побывал на одной из лекций для студентов ТюмГУ, куда пригласили участников семинара «5-100». На ней физик из Неаполитанского университета с PhD в Оксфорде Фабио Грациозо обсуждал традиционно острую для России тему свободы воли, но с точки зрения квантовой механики. Подход на границе физики и метафизики (забавно, учитывая, как их мечтали объединить ученые Средневековья) позволяет ему проверять идеи о сознании и детерминизме на клеточных автоматах для симуляции поведения живых существ. Среди альтернатив были и другие совершенно очаровательные и не имеющие в обозримом будущем практического применения темы, например философские вопросы путешествий во времени с Джакомо Андреолетти. Судя по всему, наука ради науки и искусство ради искусства под эгидой нового министра тоже имеют право на жизнь.

Устойчивый успех в гибких условиях

Самому ректору тоже есть что сказать о времени. «Требования времени — скорость и гибкость — очень актуальны для гринфилда, — заявил нашему корреспонденту на пресс-подходе в ТюмГУ Валерий Фальков. — Два года назад нам казалось, что можно делать то, что спроектировали, и не трогать. По некоторым направлениям понимаешь, что пока реализовывал, кардинально поменял свою точку зрения, и именно это делает гринфилд жизнеспособным. Мы подключили огромное количество экспертов, сделали ставку, проговаривали тонкости, это прошло через Наблюдательный совет и так далее. А через два года понимаешь, что твоя система, например, найма иностранного персонала нуждается в кардинальной перестройке, это очень нелегко дается. Браунфилд — там месяц-два можно потерпеть, это десятилетиями существовало. В гринфилде решение должно быть на расстоянии вытянутой руки, принимать их надо очень быстро».

Запустить транформацию университета через такой оазис «зеленого поля» в Тюмени удалось. Скорее всего, не последнюю роль в назначении Фалькова сыграло желание властей встряхнуть и «озеленить» замшелые вузы, которому его предшественник уделял меньше внимания, чем самой науке. Важно, что новый министр понимает, что масштабирование успеха — это не просто повторение той же схемы бесчисленное количество раз. «Социальные инновации тяжело копируются. В каждом университете есть своя специфика историческая, особый исторический момент, традиции, коллектив, ректор, поддержка со стороны региона», — признает он, добавляя, что «гринфилд — это очень сложное явление». А это значит, что то, как будет выглядеть успех в конкретном университете и на что надо делать ставку, — очень индивидуальная история (как, впрочем, и в случае с НОЦ).

«Положительный эффект через два года — это одна жизненная ситуация, через пять лет — совершенно другая жизненная ситуация. Нельзя гарантировать, что положительные оценки будут оставаться такими же через два года, потом еще через три. Вопрос устойчивости очень важен», — подчеркнул Валерий Фальков на том же пресс-подходе. Да и вхождения в топы международных рейтингов вроде QS или THE в одночасье он никогда не прочил, трезво оценивая конкурентоспособность наших вузов и скорость их развития, так что безумных и нереалистичных показателей вузам бояться не стоит.

А вот кто заменит Фалькова в ректорском кресле и будет развивать тюменский гринфилд, мы пока не знаем. Два самых вероятных варианта — проректоры Андрей Толстиков и Иван Романчук. Первый — выпускник ТюмГУ, акаролог (специалист по клещам), поддерживающий изучение клещей в Тюмени на мировом уровне и надеющийся развивать это направление в рамках приоритета НОЦ «биобезопасность», эксперт РАН. Второй — исследователь публичной власти, выпускник Тюменского юридического университета МВД России, возглавляющий институт государства и права ТюмГУ (не так давно им руководил сам Валерий Фальков). По другим предположениям, место займет бывший глава управления капитального строительства области Александр Старцев. Однако в приемных каждого из них перед журналистами пока отнекиваются. Тюменский политолог Александр Безделов считает, что решение примет министерство, то есть фактически предыдущий ректор, ведь «руководителем должен стать человек, который будет продолжать взятый на развитие курс университета». Ну а как будет продолжать курс сам Фальков, мы все скоро увидим.

Екатерина Мищенко