Не спешите хоронить «Газпром»

Как мы знаем, подписанный недавно компанией «Газпром» газовый контракт с Китаем вызвал неоднозначную реакцию со стороны экспертов и общественных деятелей. Напомним, что речь идет о 30-летнем контракте на поставку до 38 млрд кубометров газа в год. Общая стоимость поставок составит 400 млрд долларов. Подписание состоялось в присутствии лидеров России и Китая Владимира Путина и Си Цзиньпина.

Согласно распространенному мнению, тиражируемому некоторыми оппозиционными СМИ, данный контракт подписан Россией по сугубо политическим мотивам, поскольку его выгода для нашей стороны в лице «Газпрома» не очевидна. С одной стороны, объемы поставок не очень велики (чуть больше того, что мы ежегодно поставляем на Украину). С другой, предполагаемая цена якобы ниже той цены, что назначается за российский газ, идущий в Европу. Есть претензии и к качеству самого газа, содержащего много гелия. Ну и конечно же, сомнения вызывает необходимость строительства газотранспортной системы и разработки самих месторождений, что потребует и времени, и денег.

В этой связи уже появились скептические высказывания относительно компании «Газпром», будто бы «повесившей» себе на шею такую обузу. Учитывая к тому же большие затруднения на «украинском фронте», российскому газовому гиганту начали предрекать большие неприятности.

Государство, как мы знаем, уже идет навстречу компании, осуществляя за счет бюджета ее «докапитализацию». Справится ли она с возложенной на нее задачей или нет? Сколько понадобиться времени на то, чтобы реализовать заявленный проект поставок по восточному маршруту?

Чтобы понять сложившуюся ситуацию, мы обратились к одному из ведущих экспертов в области газо- и нефтедобычи – Советнику РАН академику Алексею Конторовичу, работающему в Институте нефтегазовой геологии и геофизики СО РАН им. А.А. Трофимука. Наша беседа состоялась во время прохождения Международного форума «Технопром – 2014». 

- Алексей Эмильевич, сколько требуется времени от разведки месторождения до выхода на нормальные показатели добычи сырья?

– При советском, очень жестко отлаженном режиме, для крупного месторождения – от открытия до момента, когда оно начинало работать, - проходило где-то десять лет. Были месторождения первой очереди, второй очереди и даже третьей очереди. В зависимости от географии они по-разному осваивались. Скажем, такие месторождения, как Уренгой или Медвежье, были введены фактически через пять – семь лет после открытия. А Бованенково ждало без малого тридцать лет. Если брать Восточную Сибирь, то месторождения, которые там разрабатываются, открыты еще в 1980-х годах. Но в силу того, что СССР распался, а Россия долго не была готова к освоению, не было готовой транспортной инфраструктуры, освоение затянулось на четверть века. Так бы они, конечно, давно работали.

В принципе, в нормальной системе, где есть готовая инфраструктура, от момента открытия до реализации проходит в среднем 8 – 10 лет. Это минимально. Правда, сегодня уже будет больше. Сегодня компании не работают так интенсивно, как мы работали в советское время. Так, в 1980-е годы для разведки наиболее сложных месторождений Министерство геологии СССР ощущало необходимость активного участия науки. И месторождения были распределены. За каждое из них отвечал конкретный ученый.

Мне, например, были поручены месторождения в Восточной Сибири. Я руководил научной частью работы, геологоразведкой. Мы тогда в год одновременно бурили пять – семь скважин. А сейчас, когда ведется разведка, компания не очень торопится.  И бурят всего одну, в лучшем случае – две скважины в год. При таких темпах процесс может растянуться на десятилетия.

- А что Вы скажете о ситуации с тем контрактом, который мы заключили с Китаем? Высказываются сомнения в его целесообразности, говорят о слишком высоких капитальных затратах.

– Нет, здесь всё просто. Месторождения, по которым мы заключили контракты, - это Чаяндинское и Ковыктинское. На Ковыктинском формально находится около двух триллионов кубометров газа, а на самом деле – З–3,5  триллиона кубометров. И еще доразведка будет вестись в ходе разработки. А что такое три триллиона кубометров? Это может обеспечить сто миллиардов кубометров добычи в год! Минимум! Чаяндинское месторождение – это еще порядка 700 миллиардов кубометров. Здесь можно добывать 20 - 25 миллиардов в год. А по контракту обещано 35, а в перспективе – 60 миллиардов в год. Какая-то часть уйдет к себе. То есть сегодня то, что предусмотрено этим договором, обеспечено с запасом. А «Газпром» - это организация, имеющая большой опыт разработки сверхсложных месторождений. Поэтому она их, безусловно, освоит. У них в компании, конечно, есть проблемы. Они их знают, они над ними работают и решат их. Тут у меня никаких сомнений в возможности реализации этого проекта нет.

Меня очень беспокоит другое – чтобы это было сделано технологически грамотно. Чтобы мы не потеряли гелий. Чтобы мы не потеряли этан, пропан, бутан. Вот по этим вопросам я не всегда согласен с проектами «Газпрома». Я веду с ними дискуссию. Но там есть грамотные профессионалы, и я думаю, что и эти проблемы можно будет преодолеть.

- А когда эти месторождения могут заработать, сколько лет понадобится «Газпрому»?

– Назначено четыре года. За четыре года они всё сделают, я в этом не сомневаюсь. Скажу вам так: «Газпром» и вся вот эта система – построить трубу и запустить месторождение – это хорошо отлаженная машина! Если «Газпром» сказал, что будет сделано через четыре года, и не появится никаких форс-мажорных обстоятельств, скажем, резкого скачка цен на газ, то за четыре года они всё сделают.

- Если в целом оценить ситуацию с освоением северных месторождений. Не повлияют ли западные санкции на работу наших компаний, учитывая, что в ряде проектов приходится иметь дело с зарубежными партнерами?

– Знаете, компания Эксон-Мобил уже проигнорировала рекомендации своего правительства и продолжает работать с нами. Политика политикой, а бизнес – бизнесом. Но даже если не будет Эксона, то найдется другой партнер.

- Может ли таким партнером стать китайская или какая-то другая азиатская компания?

– Честно говоря, я не слышал, чтобы такие компании привлекались для работы в Западной Сибири. У них нет для этого необходимого опыта, и вряд ли они окажутся нам полезны для решения наших проблем, с моей точки зрения. В этом смысле западные компании будут полезнее.

- И санкции не окажутся помехой, на Ваш взгляд?

– Я думаю, что на этих вопросах санкции не могут сказаться.

Олег Носков