Добавь нам ума

Умный город — тема, ставшая одной из основных на выставке-форуме «Иннопром-2015», прошедшей 8 — 11 июля в Екатеринбурге. Мы видим в этом три позитивных момента. Во-первых, российская элита, похоже, начала осознавать, что ключевой точкой роста национальной экономики является город. Во-вторых, эта элита явила готовность обсуждать проблемы и вызовы дальнейшей урбанизации (а этот процесс, как свидетельствует мировой опыт, неизбежен). В-третьих, выбран абсолютно верный вектор дискуссии: добавление городу «мозгов», на наш взгляд, — безальтернативный путь развития города, умные решения в обозримой перспективе станут одним из краеугольных камней его конкурентоспособности.

Что такое ум

Год назад мы писали: общепринятого определения умного города нет (см. «Дума думу думает», «Э-У» № 28 от 07.07.2014). Пока ничего не изменилось. Трактовки smart city продолжают множиться. Одни исследователи ставят на развитие инфокоммуникационных технологий (ИКТ), другие преимущественно говорят о приветливой бизнес-среде, третьи — о самовыражении и толерантности, четвертые — об экономии ресурсов и бережном отношении к природе.

Олег и Игорь Ганины из Пермского государственного национального исследовательского университета пишут:

— При обсуждении темы умного города наиболее часто упоминаются три характеристики. Первая — эффективная инновационная инфраструктура. Термин «инфраструктура» в данном контексте указывает на развитие сфер бизнес-услуг, жилья, отдыха, образа жизни и ИКТ (мобильные и стационарные телефоны, спутниковое телевидение, компьютерные сети, электронная коммерция, интернет-услуги и т.д.), а также выдвигает на первый план идею «сетевого города» как главной модели развития и связности в качестве источника роста. Этим подчеркивается решающая роль высокотехнологичных и творческих сфер деятельности в долгосрочной перспективе роста городов. Следует отметить, что местный интеллектуальный потенциал неразрывно связан с безопасностью экономики, основанной на знаниях, где инновации и технологии являются основными движущими силами роста и развития коллективного интеллектуального сообщества. Вторая характеристика — создание комфортной бизнес-среды. […] Данные показывают, что ориентированные на инвесторов города действительно превалируют среди муниципалитетов с удовлетворительными социально-экономическими показателями. Третья характеристика — технологические платформы на основе беспроводных сенсорных сетей. Цель — измерить множество параметров для более эффективного управления городом. Данные передаются в режиме реального времени к гражданам или в соответствующие контролирующие органы или органы власти.

Например, граждане могут контролировать концентрацию загрязнения на каждой улице города или могут получить автоматические сигналы тревоги, когда уровень радиации повышается до определенного барьера. Кроме того, можно оптимизировать полив парков или освещение города. Урны могут посылать сигнал тревоги, когда они близки к полному заполнению и т.д. Также это эффективный способ контролировать автомобильный трафик.

В то же время уральские исследователи полагают, что в процессе становления умного города необходимо учитывать и другие ключевые направления. Перечислим их очень кратко. Первое — ИКТ, второе — энергоэффективность (альтернативные источники энергии и снижение стоимости ее транспортировки). Третье — инфраструктура ЖКХ (ученые говорят о сети сенсоров, позволяющих грамотно ею управлять). Четвертое направление — жилье (речь не только о разумном потреблении ресурсов, но и внешнем облике зданий, планировках, безопасности). Пятое — транспорт (системы регулирования потока и регистрации нарушений, умные парковки, ориентация на пешехода). Шестое — здравоохранение. «Умная система здравоохранения — та, которая эффективно использует информацию, детально ее анализирует и быстро применяет, используя электронную интеграционную систему данных по пациентам», — пишут Ганины. Седьмое — образование (непрерывность, дистанционность, вариативность). Восьмое — безопасность (информационная, транспортная, физическая). И, наконец, девятое направление — городское пространство. «На смену принципам индустриального, технократичного минимализма приходят принципы доступности, открытости и комфортности городского пространства, создающего условия для взаимодействия его жителей», — считают ученые.  

Нам такое деление кажется несколько искусственным и несистематизированным. Например, открытым остается вопрос, почему в числе направлений есть умный дом, но нет умного производства.

Приведем и еще одну точку зрения, которую на Иннопроме транслировал директор Ассоциации новаторских городов Сергей Журавлев: «Умный город — тот, в котором ты не должен думать, как он думает. Это раз. И тот, который думает за тебя. Это два». Эта позиция кажется нам выигрышной потому, что она исповедует идею комплексного подхода и четко определяет конечную цель добавления городу мозгов — повышение качества жизни.

Заканчивая методологическую часть, заметим, что ближе остальных нам все же позиция директора агентства SGM Елены Долгих: «Умный город — город, где на базе цифровых и интеллектуальных систем налажены различные системы жизнеобеспечения, благодаря которым и достигается устойчивое развитие (вольный перевод термина sustainable development. — Ред.)». После такого определения мы должны были бы погрузиться в рассуждения о том, что же такое sustainable development. Однако в рамках этого текста мы не будем этого делать и ограничимся лишь кратким пояснением. Во-первых, устойчивое развитие предполагает повышение качества жизни при сохранении воздействия на окружающую среду, а во-вторых, обеспечивает развитие человеческого потенциала.

Почему ум — это хорошо

Положительный эффект от добавления городу мозгов неплохо изучен и, что более ценно, доказан практикой (подробнее см. таблицу «Возможные эффекты внедрения элементов «умного города»). В Cisco подсчитали, что в денежном выражении по всему миру он в течение следующих десяти лет может составить более 4,5 трлн долларов (сумма складывается из экономии и дополнительной добавленной стоимости), в России — более 57 млрд долларов.

Критики устойчивого развития (пусть и с использованием ИКТ) замечают: оно позитивно влияет на окружающую среду, на развитие человеческого потенциала, на жизнь будущих поколений, но существенно ограничивает экономический рост и требует значительных финансовых затрат.

Адептам умного города есть что ответить. Во-первых, это громадный рынок. Подсчитать его объем никто не берется, но средний проект стоит несколько десятков миллионов долларов (максимум — 250 — 300 миллионов). И здесь главная задача — не сдать сегмент западным вендорам (как это произошло во многих секторах ИКТ). Шанс у российских компаний есть (по крайней мере, им может помочь нынешний курс на импортозамещение). В нашей стране (и на Урале) есть целый ряд компаний и стартапов (в портфеле Фонда развития интернет-инициатив), способных стать заметными игроками на новом рынке.

Во-вторых, как замечает исполнительный директор кластера энергоэффективных технологий фонда «Сколково» Николай Грачёв, умный город — необъятное пространство для научных исследований и инноваций. Оно (вместе с более обширным направлением интернета вещей) может стать одним из ведущих драйверов развития отечественных университетов. 

Когда ума не хватает

— Но в нашей стране тема умного города пока развивается крайне медленно, — добавляет Николай Грачёв. — Да, есть примеры внедрения отдельных систем в Москве, Казани, Санкт-Петербурге, Уфе, Екатеринбурге. Но все это лоскутная автоматизация. Эти проекты по масштабам нельзя сравнить с лучшими мировыми образцами — Барселоной, Веной, Копенгагеном.

Попытаемся собрать воедино мнение всех экспертов, присутствовавших на Иннопроме, и обрисовать барьеры, мешающие развитию темы умных городов (в порядке важности мы их располагать не будем). Первый — проблемы с понятийным аппаратом. В мировой практике все больше исследователей и компаний склоняются к термину smarter city. В нем заложен один чрезвычайно важный принцип — процессность. Умный город не является ограниченным во времени проектом с четко обозначенными сроками, собственно как и сам муниципалитет. Он эволюционирует в зависимости от обстоятельств, развития общества и технологий (а ИКТ-парадигма меняется каждые пять-десять лет, за 30 лет она перешла от мейнфреймов к облачным вычислениям и большим данным, от господства стационарной связи к мобильной).

В то же время надо понимать две вещи. Первое: ИКТ — не панацея, нет никакой коробочной идеальной модели умного города, которую легко можно тиражировать (общими могут быть только принципы и правила, которые нужно адаптировать к каждой территории). Второй нюанс понятийного аппарата — соотношение дискретности и комплексности. Эффективный подход — формирование сервисов на основе единой платформы с открытым API (Application Programming Interface). Однако в российских городах сегодня преимущественно ведут лоскутную автоматизацию (где-то добавляют ума инженерной инфраструктуре, где-то занимаются регулированием трафика, где-то фиксацией правонарушений, где-то — видеонаблюдением, где-то — освещением). Первопричина проста — у муниципалитетов нет денег на развитие, весь бюджет выедается соцобязательствами.

И здесь мы приходим к еще одному принципиальному барьеру — неразработанности модели частно-государственного парт­нерства. В Cisco, например, замечают, что некоторые составляющие умного города окупаются в течение нескольких дней или недель (например, фиксация нарушений ПДД при условии достаточной платежной дисциплины). Однако частным компаниям нужна гарантия возврата инвестиций. Но разве департамент транспорта, горсвет или, скажем, водоканал готовы пустить третью сторону в свою епархию? Разве бюджет согласится отсчитывать инвестору деньги, полученные за счет экономии ресурсов? Хотя шанс изменить положение вещей есть: этому может способствовать распространение практики энергосервисных контрактов.

Еще один очевидный барьер — орга­низационно-идеологический. 

— Мы должны понимать, что подавляющее большинство мегаполисов России (да и мира в целом) являют собой сверхконсервативную конструкцию, которая всеми силами будет сопротивляться любым изменениям, — формулирует главное противоречие ближайших двадцати-тридцати лет директор Ассоциации новаторских городов Сергей Журавлев. — Представьте себе, например, энергогенерирующие автономные домовладения. Это кошмар для любого управленца: вчера мэр или сити-менеджер указывал, как кому жить, а уже завтра всем придется договариваться со всеми. Или другой пример — нас заставляют ездить на автомобилях по трое-четверо. Но кто готов брать попутчиков? А как же попеть за рулем, поругать нерадивых водителей? Возьмем шире — весь мир идет по пути индивидуализации, а нас заставляют маршировать в ногу.

Директор немецкого энергетического агентства DENA Ульрих Бентербуш замечает: одно из основополагающих элементов процесса формирования умного города — включение граждан. В российских городах это происходит со скрипом. Участие жителей, как правило, сводится к поднятию рук на общественных слушаниях. В итоге игрок, который должен предъявлять самый существенный спрос на городские инновации, выпадает из контура. Большинство людей даже не знают, что город может быть умным (загранпаспорт есть в лучшем случае у 15% населения, не будет преувеличением сказать, что только 1 — 2% вдумываются во время путешествий, как функционируют посещаемые ими территории), а те, кто знают, не могут донести свою точку зрения до власти.

Добавим два организационно-идео­логических нюанса. У подавляющего большинства российских городов нет приоритета на набор ума. Нет стратегического видения такой модели развития. Отсюда — разбиение ответственности по ведомствам, дублирование ИТ-инфраструктуры, повышенные бюджетные расходы. Мировой опыт говорит: администрации нужен орган (и это не ИТ-департамент, который преимущественно обеспечивает функционирование самой администрации) с существенными полномочиями, который бы координировал цифровизацию территории.

Николай Грачёв формулирует еще одну проблему:

— Мы не можем перейти от пилотных домов к пилотным кварталам, городам, от единичных внедрений к массовому вы­пуску. Именно поэтому, например, себестоимость энергоэффективных решений так высока, именно потому они не популярны среди тех же девелоперов. Нужна локализация НИОКР и производств, нужны системный отбор и сертификация технологий, понятная модель коммерциализации инноваций.

Отрадно, что smart city — модель новая, сырая, неурегулированная и слабо обкатанная в масштабах не только России, но и всего мира. Потому у нашей страны есть шанс встроиться в технологическую волну не с гэпом в три-пять-десять лет от развитых государств, а почти одновременно с ними.