Деменция победила?

7 января крупнейшая фармкомпания Pfizer объявила о том, что закрывает программы разработки лекарств от двух главных нейродегенеративных заболеваний современности — болезней Альцгеймера и Паркинсона. Компания намерена перебросить высвободившиеся деньги на другие исследования. Корреспондент разобрался, означает ли капитуляция Pfizer, что стареющее население Земли навсегда останется теперь без лекарств от сенильной деменции.

Неясная природа

Болезнь Паркинсона была открыта в 1817 году (хотя о ее симптомах известно еще с древних времен), болезнь Альцгеймера — в 1907-м; с тех пор годы исследований и миллиарды инвестиций хоть и продвинули человечество в понимании этих болезней, но, как отмечают многие эксперты в области, совсем ненамного.

Обе болезни относятся к нейродегенеративным заболеваниям, то есть связаны с медленной, но неумолимой гибелью нервных клеток. Известно, что в мозге тех, кто страдает от болезни Альцгеймера, наблюдается большое количество бета-амилоидных бляшек — скоплений особых пептидов, роль которых в организме остается неясной, а также скоплений тау-белка. При болезни Паркинсона в мозге уменьшается число нейронов в т.н. черной субстанции. Но все эти процессы сопровождают и естественное биологическое старение, просто в случае заболевания они усиливаются.

Но эти сведения ненамного продвигают ученых в понимании природы болезни. Функция бета-амилоидов остается неясной, как и причины формирования ими бляшек. Многочисленные исследования дают противоречивые результаты. Не установлено даже, являются ли они истинной причиной заболевания, а не индикаторами какого-то другого патологического процесса.

«Альцгеймер и Паркинсон очень схожи — и там, и там в клетках головного мозга появляются некие агрегаты, твердые нерастворимые кусочки, которые нарушают функцию клеток и приводят к их гибели. Причины возникновения этих агрегатов разные — генетические, социальные, токсические. Но гибель нейронов проходит в разных отделах мозга и по разным сценариям», — говорит Сергей Киселев, доктор биологических наук, заведующий лабораторией эпигенетики Института общей генетики РАН.

Почему это происходит и почему нельзя обратить эти процессы вспять, до сих пор неясно. Многочисленные исследования выявили лишь факторы риска: сердечно-сосудистые заболевания, курение, диабет, гипертензия и повышенный уровень холестерина. Все эти факторы не специфичны — они повышают риск развития еще множества других заболеваний. Правда, врачи отмечают наиболее явную связь сердечно-сосудистых нарушений и болезни Альцгеймера: у этих болезней общая патология и причины, среди которых диабет, метаболический синдром, курение, системные воспалительные процессы, повышенное потребление жиров и тучность. Но едва ли первое — причина второго. Скорее, это разные патологии, имеющие общую причину.

И болезнь Альцгеймера, и болезнь Паркинсона ведут к распаду психики, а за ней и телесных функций человека — к тому, что мы называем деменцией. Обе относятся к «болезням старости», и до ХХ века мы о них почти не слышали, так как человечество в массе не доживало до преклонного возраста. Сегодня же, по данным ВОЗ, 35,6 млн людей в мире страдают от деменции. По прогнозу того же ВОЗ, их число удвоится к 2030 году и более чем утроится к 2050 году.

В 2011 году на совещании Генеральной ассамблеи ООН была принята декларация, в которой констатируется, что «глобальное бремя и угроза неинфекционных заболеваний — это один из основных вызовов развитию в XXI веке». Кроме того, нейродегенеративные заболевания — одни из самых обременительных для мировой экономики. Расчетные годовые общемировые затраты на деменцию (уход за больными, социальная помощь, медицинские исследования) — $ 604 млрд. Если затраты на деменцию представить в виде экономики страны, то эта экономика заняла бы 21-е место в мире, разместившись между Польшей и Саудовской Аравией.

Так почему же крупнейшая фармацевтическая компания прекратила разработку лекарства, у которого потенциально столь большой рынок?

Простой расчет

Как признает ВОЗ, научные исследования, направленные на поиск факторов развития деменции, находятся в начальной стадии. В настоящее время не существует терапии, которая позволила бы полностью вылечить или хотя бы приостановить течение этой болезни. Хотя исследования новых методов постоянно проводятся, все они пока проваливаются. За последние 14 лет не появилось ни одного нового лекарства от болезни Альцгеймера. В 2017 году грандиозным провалом окончилась последняя стадия клинических испытаний верубецестата — препарата от умеренной деменции, который разрабатывала другая крупная фармкомпания, Merck. В компании признали, что лекарство просто оказалось неэффективным.

Pfizer же в последнее время активно вкладывала в исследования деменции, но 7 января объявила, что прекращает разработку лекарства от болезней Альцгеймера и Паркинсона. Компания увольняет 300 занятых в этом сотрудников и перенаправляет деньги на другие проекты. «Это перераспределение затрат внутри нашего портфеля, необходимое для того, чтобы сфокусироваться на тех областях, где лежит магистральное направление наших исследований и где мы обладаем наиболее сильной научной экспертизой», — говорится в сообщении компании, которое цитирует агентство Reuters.

Российские эксперты, с которыми поговорил корреспондент, однако, полагают, что решение компании принималось безотносительно перспектив человечества вообще победить в войне с болезнями Альцгеймера и Паркинсона. Это, скорее, сугубо внутренняя для Pfizer история.

«Альцгеймер — одна из немногих болезней, которые ждут человека в старости, так что никто не бросит попытки решить этот вопрос, тем более медицинскими средствами. Здесь идет активная разработка, и решение Pfizer не связано с положением дел в науке, это их финансовые вопросы», — считает Александр Каплан, нейрофизиолог, глава лаборатории нейрофизиологии и нейрокомпьютерных интерфейсов кафедры физиологии человека и животных биологического факультета МГУ.

Сергей Киселев полагает, что у всех компаний есть свои разработки в этом направлении, и не исключено, что у другой компании в ближайшее время будет некий прорыв, а Pfizer станет неконкурентоспособен.

«Я считаю, что дело не в перспективности, а в коммерческой составляющей и информации о других разработках, которыми они располагают», — говорит Киселев.

Артур Исаев, директор биомедицинской компании «Институт стволовых клеток человека» также признает, что решение Pfizer не особенно губительно для разработок в области нейродегенеративных болезней.

«Исследований много, они ведутся в Европе и Японии, но в первую очередь, конечно, в США. Бигфарма принимает в них большое участие. Но в последние годы существенно изменилась картина того, как появляются новые препараты, — она переходит в другой порядок. Начали разрабатывать препараты против большого количества заболеваний, которые раньше считались неизлечимыми», — говорит Исаев.

Дело в том, что разработка нового эффективного лекарства — это чрезвычайно дорогой и длительный процесс, в котором, по мнению Исаева, около 20 лет между появлением идеи лекарства и выводом его на рынок — вполне нормальный срок.

«Все это время инвестор должен ждать, а они хотят ждать всего два-три года. Так что это большие риски — не все препараты доходят до рынка: что-то недостаточно эффективно, что-то небезопасно или слишком дорого стоит. Надо понимать, что часть не доходит из-за конкуренции, особенно в области нейродегенеративных заболеваний. Но мы подошли к такому моменту, что у нескольких разработчиков уже вторая или третья фазы клинических испытаний, и, возможно, эффективные препараты появится в ближайшее время. Для Pfizer это был, наверное, вопрос выбора, на чем сосредоточить усилия», — считает Исаев.

Что касается трудностей в научных исследованиях, то Сергей Киселев считает, что, несмотря на большое количество разработок в этой сфере и высокую конкуренцию, к болезням Альцгеймера и Паркинсона до сих пор сложно подобраться чисто физически.

«Мы, к сожалению, нейродегенерацию плохо видим в реальности. Она долгое время остается для нас незамеченной, так как происходящие изменения можно детектировать только через проявившиеся синдромы. А проникнуть к человеку в черепную коробку, чтобы там поизучать, — это, как говорят врачи, очень инвазивно. Мы не можем так хорошо изучать эти болезни прижизненно», — отмечает он.

Куда дальше?

Несмотря на провалы одного клинического испытания за другим, российские эксперты настроены скорее оптимистично.

«Нельзя сказать, что разработки лекарств от нейродегенеративных заболеваний зашли в тупик. До сих пор также нет лекарства от сердечно-сосудистых заболеваний, от диабета, так чтобы раз — и кардинальные изменения. А неврология — еще более сложный вопрос, и рисков здесь больше. Но я считаю, что бигфарме вообще очень сложно и долго развивать эти направления», — говорит Артур Исаев.

Он уверен, что инновации в этом направлении появятся в малых и средних биотехнологических компаниях, то есть в стартапах, просто потому, что они более мобильные, чуткие к рынку и имеют меньше издержек, чем огромные и неповоротливые фармкомпании.

«За 10 млн долларов малая компания может довести лекарство до клинических испытаний. Для большой компании это сотни миллионов», — говорит Исаев.

Таких стартапов действительно немало: Cognito Therapeutics, занимающаяся поиском причин и способов лечения болезни Альцгеймера; Axovant, соединивший отбракованное на стадии клинических испытаний с одобренным веществом донепезилом и получивший более эффективное лекарство; основанный российским биохимиком Михаилом Щепиновым стартап Retrotope, сфокусированный на защите клеток от окислительного стресса — и многие другие.

«Наверное, понимание природы этих болезней еще неполное. Оно приходит в последние 10-20 лет, и процесс еще идет. Я думаю, стоит ожидать в ближайшие 10 лет первые относительно новые препараты, которые будут приостанавливать развитие Альцгеймера», — считает Исаев.

Проблема лечения болезней Альцгеймера и Паркинсона, возможно, кроется не в волшебной молекуле, а в принципиально ином отношении людей к своей жизни.

Так, Александр Каплан уверен, что это просто физиологическая проблема человека и рано или поздно она будет побеждена, но одно дело — болезнь, а другое — ее профилактика.

«Общее и давно известное наблюдение: активная деятельность мозга замедляет или отдаляет протекание болезни Альцгеймера. Это, скорее всего, связано с тем, что в рабочем состоянии мозг выделяет вещества, которые способствуют его активности. Как в мышцах выделяются вещества, которые способствуют их более продолжительному действию и меньшему утомлению. Их создала природа, но, чтобы они выделились, нужна мышечная активность, поэтому нам советуют активный образ жизни», — говорит Каплан.

С мозгом логика та же — ему нужен психически активный образ жизни. Если человек уходит из профессии и перестает давать мозгу умственную нагрузку, его активность резко сокращается и он перестает выделять защитные вещества.

«Мозг так устроен, что если связи не используются, то они отмирают, и это необратимый процесс. Поэтому надо, чтобы он работал, причем не механически заполнял квадратики в кроссвордах, а решал творческие задачи», — считает Каплан.

Проблема выявления деменции по-прежнему в том, что испытания проводятся, как правило, на пожилых людях, хотя нейродегенеративные процессы могут начаться на несколько десятилетий раньше самой болезни. Тем не менее существуют убедительные доказательства, что снижению потенциального риска способствуют хорошее состояние сердечно-сосудистой системы, более высокий уровень образования и более высокий уровень физической активности. Поэтому мировые организации здравоохранения считают, что лучшая профилактика заболеваний — здоровый образ жизни.

«Если коротко — наука активно развивается и безусловно появятся подходы, дающие те или иные эффекты, — уверен Артур Исаев. — Но надо понять, что это природный процесс, некая программа, и преодолеть ее на все сто процентов будет чрезвычайно сложно

Евгения Щербина