Кирилл Юрьевич Еськов родился 16 сентября 1956 года в Москве. Окончил биологический факультет Московского университета (1979), затем работал во ВНИИ охраны природы и заповедного дела.
С 1988 года работает старшим научным сотрудником в лаборатории артропод Палеонтологического института РАН. Занимается ископаемыми членистоногими. Кандидат биологических наук (1986), автор специальных и научно-популярных работ, школьных учебников. Вице-президент Евразийского арахнологического общества. Университетский и школьный преподаватель (в частности преподаёт в московской гимназии № 1543). Полный список работ Еськова включает около сотни научных и научно-популярных статей, несколько художественных произведений, а также критику и публицистику. Надо признать, что ученого интересуют не только древности, но и современное состояние отечественной науки, чему и была посвящена наша беседа.
- Кирилл Юрьевич, Вы много внимания уделяете популяризации палеонтологии. Не жаль отрывать время от собственно научной работы?
- Я думаю, все, кто приехал на этот фестиваль, считают, что эта работа не менее важна. Наука завершает свою работу, когда ее достижения становятся популярными, известными широкому кругу людей. Это и есть финальная стадия научной деятельности, так что ни о какой «потере времени» и речи быть не может.
- Многие коллеги разделяют Вашу точку зрения?
- В последнее время – да. Ученые взялись за популяризацию науки всерьез. Блаженные времена 60-80-х годов прошлого века, когда наука брала деньги «из тумбочки», прошли.
Сейчас общепринятым стало утверждение, что налогоплательщик имеет право знать, на что потрачены его деньги. Дело это, не простое, но интересное. И даже Нобелевским лауреатам не зазорно читать лекции широкой публике. К сожалению, многие ученые в России это еще не приняли до конца, что, в конечном счете, не идет на пользу нашей науке.
Вообще, палеонтология и археология долгое время были особенными науками. Знаете, в кулинарии говорят, что кусок хорошего мяса почти нельзя испортить. Так было и с популярностью наших наук, конкурс в вузах всегда был высокий. Затем авторам скучных учебников удалось почти невозможное – убить интерес к ним. И теперь это надо исправлять. Поэтому я считаю такого рода работу – своим общественным долгом, причем выполняю ее регулярно: веду спецкурс в одной из московских гимназий, читаю лекции в вузах. Это, к тому же, позволяет привлекать новых абитуриентов на нашу специальность.
- Это вообще проблемный вопрос для нашей науки – ее «омоложение». И реформа РАН затевалась, в том числе, и для этого. Но теперь многие говорят, что в результате этой реформы отток молодых ученых из страны только усилится. А что считаете Вы?
- Начнем с того, что это не реформа. Это уничтожение Академии наук и создание на ее месте чего-то совершенно непонятного. Все это затеял Владимир Путин, потом он же все и заморозил. Какими мотивами он руководствуется, знает полностью только он сам. И сейчас, по сути, вообще ничего не происходит.
- А как же сокращения в аппаратных структурах Академии?
- Я не знаю, что происходит в аппарате. А на уровне институтов у нас в Москве – полная тишина. Может, у вас в Сибири – ситуация другая. А мы пока просто не представляем, что будет через полгода, что – через год. И в таких условиях невозможно прогнозировать, как будет меняться ситуация с научной молодежью. Одно ясно: неопределенность сама по себе никакую ситуацию улучшить не может. Оптимисты будут надеяться на лучшее, а пессимисты начнут присматривать более «уютную гавань».
Георгий Батухтин
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии