«Где еще вы встретите эксперимент, который длится уже шестьдесят лет и продолжает давать новые результаты»

Профессор Анатолий Рувинский – сегодня признанный во всем мире специалист в области общей и популяционной генетики. А в 1969-1992 гг. работал в Институте цитологии и генетики, причем первые шаги делал как аспирант под руководством Д.К. Беляева. Именно здесь он состоялся как ученый. Анатолий Овсеевич не утратил связи с бывшими коллегами и теперь, спустя десятилетия, принял самое активное участие в проведении «Беляевских чтений» и открытии памятника академику. В последний день конференции он согласился пообщаться с нашим корреспондентом.

– Анатолий Овсеевич, Вы хорошо знали академика Беляева, много лет работали под его руководством. Скажите, памятник получился похожим на оригинал?

– В первый раз я увидел памятник в виде эскиза, когда профессор Бородин отправил мне его в числе других вариантов, узнать мое мнение. Я выбрал именно этот вариант, но, скажу честно, без энтузиазма. Он показался мне несколько схематичным. Я опасался, что он получится слишком примитивным, не сможет выразить заключенную в проекте идею. Но, когда я увидел сам памятник, я полностью изменил свое мнение, я возрадовался, потому что получилось очень хорошо. Что касается портретного сходства, то это вопрос сложный.

Дмитрий Константинович, как и всякий живой человек, мог выглядеть в разные моменты своей жизни по-разному. А памятник – это же образ. И в качестве образа академика Беляева он получился абсолютно адекватно.

Поза полностью его. Как и то, что он очень любил наблюдать за зверями, мог делать это подолгу и извлекал из наблюдений совершенно потрясающую информацию. Потом мы работали с этой информацией, его заключениями.

– Каким он был руководителем?

– Надо сказать, что Дмитрий Константинович, ДК, как мы его называли, относился к людям, работавшим с ним, достаточно спокойно, хорошо, но взыскательно. Он давал каждому право на ошибку, признавал за каждым право на творчество, но откровенные, скажем так, отклонения вызывали у него неудовольствие, которое он выражал в весьма ясной и недвусмысленной форме.

– Насколько сильно Дмитрий Константинович повлиял на Ваш круг научных интересов?

– Очень сильно, особенно, если учесть, что я пришел к нему в аспирантуру, у меня круг этих самых интересов был весьма размыт. И формировались они под его воздействием. Я не планировал тогда, что будет через пять лет, через десять… Но и у него не было детальной программы работы на много лет вперед. ДК часто действовал по наполеоновскому принципу: ввяжемся в бой, а там будет видно. Но при этом, у него была общая линия и, пожалуй, самое важное место в ней отводилось эксперименту по доместикации животных. Конечно, думать, что он занимался только этим – тоже неправильно. Беляев занимался разными научными задачами, но в их списке доместикация шла под номером один.

– Очевидно, что этой проблемой занимался не только академик Беляев, и не только советские генетики. Насколько результаты работы под руководством Дмитрия Константиновича являются уникальными и значимыми в мировом масштабе?

– Доместикация как биологический процесс была впервые рассмотрена Дарвином в его классических трудах. Примеры доместикации стали основой для построения его эволюционной теории, потому что это был наиболее простой способ прийти к тем выводам насчет естественного отбора и т.д., которые он озвучил. С тех пор было много попыток изучить процесс доместикации, но в основном – в ретроспективном плане. То есть, этим занимались археологи, антропологи, они были сосредоточены на том, как проходил естественный процесс одомашнивания животных человеком. Поскольку – этот процесс стал одной из основ построения нашей цивилизации.

Были и работы биологического толка… Я не хочу никого обидеть, и я бы не сказал, что они были поверхностными. Но их авторам не удалось достичь той глубины, которая характерна для работ академика Беляева. Поэтому утверждение, что это (доместикация лисиц) был один из самых уникальных экспериментов ХХ века, имеет под собой основания.

Где еще вы встретите эксперимент, который длится уже шестьдесят лет и продолжает давать новые результаты. И повторить этот процесс пока нигде, кроме как в Институте цитологии и генетики, не удалось – слишком сложная оказалась задача.

Ее решение потребовало очень длительного отрезка времени, высокого уровня квалификации исполнителей, привлечения специалистов разного профиля и, главное, мощной воли руководителя эксперимента. Когда в ИЦиГ только начиналась эта работа, ее вели два-три сотрудника. А со временем вокруг эксперимента возник целый конгломерат лабораторий. И в итоге, сейчас коллектив Института обладает довольно глубоким пониманием того, что происходит в процессе доместикации. И других научных центров, которые исследовали бы этот процесс так хорошо – их просто нет.

– Как бы Вы оценили итоги «Беляевских чтений»?

– Я оцениваю конференцию самым наивысшим образом. Любой участник всегда может высказать замечания по отдельным докладам. Что-то вызывало сомнения и у меня. Но это моя персональная оценка, а я тоже могу ошибаться. И, в любом случае, это мелкая погрешность, о которой говорить не приходится. В целом, все было сделано исключительно правильно, прозвучало много докладов высокого уровня. А с технической точки зрения – организация и вовсе была безупречна. Так что у меня от «Беляевских чтений» остались самые приятные впечатления. Спасибо организаторам.

Наталья Тимакова