Благополучие — от труда

Публикуем интервью с научным руководителем Сибирского федерального научного центра агробиотехнологий РАН академик Aлександром Донченко

— Я из семьи военного, но у нас всегда вели хозяйство. Иначе не выжить. Видимо, с детства осталось это впечатление, что все благополучие — от труда на земле. Шла война, отец на фронте, и нам без него было очень тяжело. От голода спасала корова. Но самое страшное, конечно, ожидание вестей.

Я был еще ребенком, многое не понимал, но помню, как дрожали руки мамы, когда она распечатывала «треугольники» — письма от папы. Эта страшная тревога матери так и осталась в памяти сигналом военной поры, ощущением, что это беда, которая может обрушить наше относительное благополучие. Такие эмоциональные толчки — они тоже формируют человека. Хочется достичь в жизни чего-то устойчивого, надежного, коренного.

После Алма-Атинского зооветеринарного института служил в министерстве охраны общественного порядка в Алма-Ате. Это была моя срочная служба в армии, мы занимались охранно-карантинными инфекциями: боролись с ящуром, бешенством и другими.

И тут судьба еще раз подтолкнула: жена уже работала над кандидатской диссертацией по близкому мне профилю. Я пошел в аспирантуру Казахского НИИ ветеринарии и из всех «инфекционных» тем выбрал самое трудно поддающееся ликвидации заболевание — туберкулез.

— Александр Семёнович, а почему заинтересовал вас Новосибирск? Тут был страшный очаг заболевания?

— После публикации моих статей мне позвонили из Москвы, из Всесоюзного института экспериментальной ветеринарии, и сообщили, что в Новосибирске организовали новый институт с лабораторией туберкулеза сельскохозяйственных животных. Инфекции туберкулеза и бруцеллеза косили по 50–60 тысяч коров ежегодно.

— С чего вы начали?

— Вот сейчас много говорят о проектном методе управления. Фактически он был применен уже тогда. Планы по ликвидации болезней составляли в каждом коллективе, они сами определяли сроки этой ликвидации. Мы подходили точечно к каждому сельхозпредприятию, занимались кадрами, учили их применять разработанные нами технологии профилактики и ликвидации инфекции. Это была огромная по затратам — и финансовым, и трудовым — работа. Только одна деталь: по окончании плановых мероприятий на ферме проводили полную дезинфекцию не только специальными средствами, порой приходилось менять перегородки, полы, кровлю.

— Александр Семёнович, такое впечатление, что научных разработок уже гораздо больше, чем желающих их внедрять. Реальная потребность в них с чем связана?

— Производить как можно больше с меньшими затратами — эта цель сейчас, в рыночной экономике, особенно актуальна. Наука, пожалуй, единственное средство ее достичь. Годы нашей работы это доказали. В Сибири к началу 1960-х годов средняя урожайность пшеницы составляла пять — семь центнеров с гектара. Хлеб был в дефиците, старшее поколение это помнит. Причина низкой урожайности была в том, что для посева использовалось мало сортов сибирской селекции. Сегодня их доля почти 90 процентов. Более тысячи сортов предложили сибирские ученые за последние 40 лет для практики, и неудивительно, что урожайность увеличилась в три-четыре раза. Многие передовые хозяйства Новосибирской области собирают по 35–40 и более центнеров с гектара.

Ежегодно ученые-аграрии передают на государственное сортоиспытание десятки сортов пшеницы, картофеля, плодовых, ягодных культур — все для того, чтобы продовольственная корзина сибиряков была разнообразной и полной. Мы всем предлагаем качественный семенной материал. Многие уже убедились, что при использовании заграничных гибридов урожай получается одноразовый. У нас семена многолетней регенерации.

Такой же прорыв наблюдается и в продуктивности животных, потому что мы не рекомендуем завозить скот из-за рубежа в Сибирь. Завозные породы не могут быть обеспечены настоящим рационом, кормами. Для повышения уровня породности или выведения новых пород желательно использовать местный скот, возможно завозимых из-за границы племенных быков или семя от них. Генетические показатели местных пород всех видов сельскохозяйственных животных у нас высокие, и, что крайне важно, они адаптированы к местным сибирским условиям.

Ирменский тип у Юрия Фёдоровича Бугакова — средние надои 10 тысяч килограммов. Новый приобский тип — около семи. Мясной, герефордский, масса быков — 1 300 килограммов. Новый баганский мясной скот, живая масса быка — 1 100–1 300. Средний прирост молодняка — 950–1 100 граммов в сутки. Есть агинская грубошерстная порода овец. Кстати, за породу алтайских пуховых коз авторы получили госпремию.

— А как регулируется специализация сельхозпроизводства? Помнится, хозяйства жаловались, что затоварились зерном, потом все ринулись заниматься мясом…

— У нас есть межрегиональная схема специализации сельскохозяйственного производства Сибирского федерального округа — рекомендации с учетом природных ресурсов, что и где эффективнее разводить, выращивать, чтобы повысить устойчивость и рентабельность АПК.

Это результат анализа многолетних исследований сельскохозяйственной науки и практики, опыта районирования сортов и племенных животных. Каждому субъекту СФО и даже району можем разработать план социально-экономического развития. Над этим работают лучшие специалисты нашей новой академии РАН, Новосибирского агроуниверситета и региональные власти. Такие предложения разосланы главам регионов СФО.

— Что тормозит процесс внедрения?

— Не отлажена система трансформации науки в производство. В наших планах — создать агротехнопарк в Краснообске, который будет заниматься вопросами внедрения. Не решена и проблема подделок: под маркой наших брендов продают семена, ветеринарные препараты, различные технологии. Поэтому рекомендуем обращаться напрямую к ученым, которые занимаются этими вопросами.

— Реформирование академии наук повлияет на решение проблем научных коллективов?

— Надеюсь, да. По крайней мере, нашему недавно созданному Сибирскому федеральному научному центру агробиотехнологий РАН, впервые за мою бытность в сельскохозяйственной науке, а это уже почти полвека, выделили около ста миллионов рублей на модернизацию научных лабораторий.

В целом финансирование нам не сократили. Мы включены в жилищную программу для молодых ученых. Последний раз такое было еще в доперестроечное время. Реорганизация идет по специальной «дорожной карте», где расставлены приоритеты научных программ. В структуре Сибирского федерального научного центра агробиотехнологий 11 научных учреждений, восемь из них в Краснообске Новосибирской области, остальные в виде филиалов — в Томске, Кемерове и Чите. Главное, что мы не только сохранили научный потенциал, но и стараемся приумножить его, особенно за счет притока молодых сотрудников.

Лет тридцать назад основатели Сибирского отделения ВАСХНИЛ создали малую сельхозакадемию — МСХА. Этот проект по воспроизводству научной элиты, я считаю, удался. Ребята живут здесь и учатся в биологических классах. Большинство поступает в Новосибирский агроуниверситет, часть из них возвращаются в наши институты, защищают диссертации.

Это новое поколение, с другим менталитетом, которое осознает, что только через работу можно построить свою судьбу. Они, с нашей помощью конечно, видят, как в создавшихся условиях найти возможность для научного влияния на АПК, и с этим связывают свои перспективы.

— Какие качества характера помогают вам сохранить творческий настрой в коллективе?

— Когда идет реформирование, важны дипломатичность, умение выслушать мнения. Люди должны чувствовать устойчивость, надежность руководителя в том, что он защищает общие интересы. Я всегда старался никого не обманывать, не юлить, принимать убедительные, логичные решения.